Аптекарский огород попаданки - Ри Даль
Да, все эти догадки и выводы могли быть ложными. Я основывалась на воздухе и бестелесном ореоле тайн, которым В. Б. опутывал свои послания. Но это всё, что у меня было.
Господин ректор понимающе кивнул. Я так и не поняла, узнал ли он печать или не успел разглядеть толком, однако выражение его глаз стало более сосредоточенным.
— Вы желаете обратиться ко мне с некой просьбой? — вполголоса уточнил он, промокнув носовым платком взмокший лоб.
— Совершенно верно, — подтвердила я. — Понимаете, я хочу устроиться на работу…
Взгляд Тихонравова опять переменился. Теперь его брови поднимались всё выше, а глазные яблоки постепенно вылезали из орбит.
— Работу?.. Вы сказали… «работу»?..
— Совершенно верно, Николай Саввич, — с полным убеждением заверила я, хотя внутри прямо всё тряслось от страха. — Наш общий знакомый отзывался о вас, как о человеке прогрессивных взглядов. Я знаю, что у многих профессоров имеются ассистентки и помощницы. Мне бы тоже хотелось получить подобную должность. Уверена, с этим не будет никаких трудностей.
У господина ректора, возможно, дёрнулся глаз. Ну, или мне так показалось, поскольку он снова выглядел чрезвычайно растерянным и снова нервно потел.
— Александра Ивановна… — проговорил Тихонравов. — Вы упомянули нашего общего знакомого…
— Да-да, — торопливо подтвердила я и вновь махнула письмом, уже более смело. — В этом послании как раз и содержится рекомендация обратится к вам с данным вопросом. Думаю, мы оба пониманием, кто отправитель письма…
— Разумеется… — проронил Николай Саввич. — Но… позволите мне взглянуть?
Я медленно протянула ему письмо, но не дала завладеть им сразу. Немного придержала в руках, предупреждая вкрадчиво:
— Вы ведь понимаете, что дело тонкое и непростое, а послание строго конфиденциальное.
— Конечно, — согласился Тихонравов.
Только после этого я позволила бумажному прямоугольнику выскользнуть из моих пальцев. Господин ректор методично и дотошно разглядел и конверт без обратного адреса, и в особенности его заинтересовал оттиск печати на сургуче. Николай Саавич молчал долго. Слишком долго, что я уже стала терять уверенность и терпение.
— Простите… — наконец, подал голос Тихонравов и поднял ко мне глаза. — Но я решительно ничего не понимаю…
Глава 23.
Повисла неловкая пауза. Я старалась не терять лица и ничем не выдавать своей растерянности. Ректор же всё сильнее бледнел и явно боялся произнести хотя бы одно лишнее слово. Его замешательство пока не имело объяснений, но в глубине души я надеялась, что он просто смущён столь неожиданной связью с кем-то, кто имеет очень серьёзное влияние.
Ухватившись за эту призрачную гипотезу, я произнесла вкрадчиво:
— Понимаю ваше потрясение, Николай Саввич. Конечно, для вас это, вероятно, является неожиданностью…
— Ещё какой… — пробормотал Тихонравов.
— Да-да, — торопливо вставила. — Но давайте всё-таки обсудим, какие возможны варианты…
— Погодите, Александра…
— Ивановна.
— Ивановна, — выдохнул ректор, при этом пот на его лбу выступил ещё сильнее. — Право, я не знаю, что и сказать…
— Но мы ведь оба знаем, что данное послание принадлежит руке… — я прервала речь в надежде, что Николай Саввич договорит за меня.
Однако он молчал и тупо смотрел через стол, не моргая.
— …Принадлежит руке господина… — медленно-медленно снова подвела я собеседника к кульминационной точке.
Ректор всё-таки однократно моргнул. А я понял, что тянуть дальше становится просто нелепо.
— Пожалуй, не стоит произносить вслух его имя…
— Нет уж, позвольте, сударыня, — вдруг перебил Тихонравов. — А мне бы вот хотелось, чтобы вы, с вашего позволения, уточнили, о ком речь.
— А вы разве не понимаете?.. — всё ещё сладким голосом пропела я, но чаяния мои уже успели разлететься в щепки.
Я облажалась. Это было слишком очевидно, но разум мой пока отказывался принимать сей факт.
— Нет, прошу простить меня, Александра Ивановна, — подтвердил худшие опасения ректор, — но я был бы крайне благодарен вам, если вы объяснились более развёрнуто.
— Неужели печать на письме ни о чём не говорит вам, Николай Саввич? — не уставала я хвататься за последнюю соломинку.
— Решительно ни о чём, — заявил господин Тихонравов, вбив финальный гвоздь в крышку гроба моих надежд.
При этом было видно, насколько ректор сконфужен и не понимает, как выйти из ситуации. Что ж, в этом мы были с ним на равных — я тоже не знала теперь, как выкрутиться.
— Я впервые вижу эту печать, — продолжил Николай Саввич, говоря всё более уверенно. — Она мне не знакома. А ваша просьба… — он прокашлялся. — Не знаю, что и ответить вам…
— О, пустяки! — звонко рассмеялась я. — Письмо — лишь формальность. Мы ведь и так поняли друг друга. Речь вообще не о том. Вернёмся же к обсуждению возможной работы…
— Простите, Александра Ивановна, — снова оборвал меня ректор, на сей раз с толикой раздражения, — это вовсе никакие не пустяки. Александра Ивановна… Кстати, как ваша фамилия?
Тихонравов прищурился. А я поняла, что миссия моя окончательно провалилась, и пора утекать отсюда, покуда господин ректор не разозлился по полной программе.
— Не столь важна моя фамилия, сколь важны мои практические навыки, — я состроила оскорблённое лицо и тотчас поднялась со стула. — Но раз вы не готовы оказать маленькую услугу, что ж, не стану утомлять вас, уважаемый Николай Саввич.
— О, простите, сударыня… — Тихонравов немедленно сменил тон на виноватый. — Не имел намерений доставить вам неудобств.
— Что вы, что вы, — бросила небрежно. — Это я, должно быть, доставила вам неудобства, господин ректор. К тому же отняла ваше драгоценное время…
— Александра Ивановна!..
Николай Саввич бросился за мной, когда я уже подходила к дверям. Возможно, сейчас стоило вновь начать гнуть свою линию, пользуясь моментом смятения ректора. Но у меня самой уже всё клокотало внутри. Всё-таки для настоящей аферистки мне не хватало хладнокровия, и я поспешила поскорее завершить свой визит.
— Я
