Некромантия и помидоры - Екатерина Насута
- С чего вы взяли?
Траву покрывала мелкая серая пыль. И она же смешалась с землёй.
Зола?
Или соль? Но зачем кому-то травить дерево? Кому яблоня могла помешать? Она ж тут стояла, сколько Зинаида себя помнила. А теперь вот корни, выбиравшиеся из земли, и вправду покрылись точно слизью, вид которой пробуждал странную ярость.
- А потому что больше некому! – сказала баба Тоня и, охнув, сгорбилась. – Ох ты ж… спину-то… спину…
Спина у бабы Тони прихватывала частенько.
- Погодь, - она шлёпнула Рагнара, который сунулся было помочь, по руке. – Не суетись… вот, давай, правильно. Помоги старушке, проводи до дому… тут недалече… а ты, Зиночка, поглянь яблоньку, а то ж жалко, если пропадёт…
Глава 7
Часть 7 О древних созданиях, предсказаниях и ведьмах
От старухи знакомо пахло диким лесом, тем первозданным, который не отличался добротой к людям, но умел ценить силу. И стоило отойти от яблони, как когтистая лапа, мгновенье до того бывшая рукой, впилась в ладонь.
- Сколько веков уж живу, - произнёс сиплый голос. – А впервые вижу некроманта со знаком Ваа-кхали. И как это огненный птах допустил?
- Отец был из его рода, Уважаемая, - Рагнар не дрогнул. А коготь пробил кожу, выпустив каплю крови. И Веёльви подхватила её, поднесла к губам и, слизнув, прикрыла глаза.
- Не врёшь. Но рожа… ты себя в зеркале видел?
- Видел.
- Кто ж с такой рожей за женщиной ухаживает?
- А с какой надо? – удивился Рагнар.
Тем паче Зинаида ничего о его внешности не говорила. Хотя… он ведь и не ухаживает. Во всяком случае до этого момента он в принципе ни о чём подобном не задумывался.
- С приличной!
Рагнар лишь кивнул. Древние создания зачастую имели сложный характер. И спорить с ними было себе дороже.
- Но это ничего. К роже, если так-то, и притерпеться можно. Да и девочка у нас не балованная… хорошая девочка, вежливая. Даром, что дар почернел. Ну да каким ему ещё быть, когда всё так-то вышло.
- Как?
- А оно тебе надо? – Веёльви глянула искоса. И лицо её преобразилось. Нос удлинился, изогнулся, почти касаясь верхней губы, которая в свою очередь укоротилась. Кожа потемнела и узоры морщин легли поверху, повторяя рисунок древесной коры. – Смотри, чем больше человека знаешь, тем сильней привязываешься. А ты этого боишься.
- Я не боюсь.
- Ой ли? Рагнар Кровавая Секира. Себе хоть не ври. У каждого из нас есть свой страх. А не дело это, воину от страхов отворачиваться.
- Я…
- Молчи уже, остолоп…
От кого другого Рагнар не стерпел бы. А тут лишь замолк послушно. С Веёльви спорить – себе дороже. Разгневается и соберет нити судьбы твоей, завяжет тугим узлом и пророчеством каким-нибудь запечатает.
Слыхал он легенды.
И все сходились на одном: ничего хорошего от пророчеств Веёльви ждать не след.
- Хорошая у них семья была. Славная. И родители друг друга любили. Прям как твои.
И снова взглядом впилась.
Спрашивать, откуда знает, не след. Знает и всё. Такие, как она, всегда видят больше других.
- И её вот баловали, жалели да берегли от мира, как ты от племянницу… тоже мне, девка. В мои времена, чтоб девки да так рядились? Совсем стыд потеряли!
- Её не трожь.
- Не трону, - миролюбива произнесла Веёльви. – На кой она мне сдалась? Да и ты так-то не особо и нужен. Хотя, авось, на что и сгодишься, проводишь бабушку. Так вот, хорошая была семья, да… не всегда и не за всем уследить можно. Поехали они куда-то. А там грузовик. Понавыдумывали железа холодного, огнём согрели, по дорогам пустили. Я ещё когда говорила, что не будет с того добра-то…
Ворчание было глухим, и говорила она уже не на местном языке, на своём, предвечном, который был не знаком, но понятен.
- И от тут… была семья, да не стало. Матушку Зиночкину долго достать пытались, да и её саму не сразу вытащили. И видела она, как мать померла. Оттого дар её и наизнанку и вывернулся.
- Что? – Рагнар едва не споткнулся, за что получил клюкой по лбу.
- Под ноги смотри, а то вырос громила громилой, а туда же. Грохнешься ещё да бабушку задавишь.
Эту бабушку, сдаётся, не всякий гмырх сожрать может.
- А понял ты верно. Иной у ней дар был. От рождения иной. Землю она чуяла. Травы. Потому и ко мне заглядывать любила. И я, чего уж тут, помогала. Показывала, как звучат они, как поют, как плетут коренья, а с ними вяжут нити судеб… такой, как я, она бы не стала. Всё ж человек. Да и мир здешний не дал бы раскрыться в полную силу. Но дети… если кто способен над законами мира встать, то дети и боги. Она и в мои владения заглядывала сама…
А стало быть, дар был не просто сильным – редким, особым, таким, который и в отмеченных богами семьях не в каждом колене появляется. И расти бы ему. Развиваться.
Кем бы она тогда стала?
Ответа на этот вопрос у Рагнара не было. Да и Веёльви не знала.
- Она видела, как умирает её мать. И чувствовала, что и она с нею… а это меняет. Тебе ли не знать.
Меняет.
Рагнар тоже изменился в тот день, когда опоздал.
- Потом ещё долго держалась на границе, болью раны зашивая. Я, чем смогла, помогла, да… не всё в моей власти, Рагнар Кровавая Секира. Как и не в твоей. Боги и те не всемогущи. Так что… с новым даром она тяжко осваивалась. Вон, до сих пор земля зовёт… - старуха остановилась у забора. – Всё ковыряет, растит помидоры… и детишек тоже. Хорошие детишки. Бестолковые только, но это от молодости. Видел уже?
- Сына.
- И на дочку погляди, - в том, что это скорее приказ, чем совет, сомнений не было. И Рагнар покорно склонил голову. А старуха, толкнув скрипучую калитку, проворчала. – Только не приближайся. А забор после чтоб починил. Шастать-то вы гораздыя, будто не мир, а двор проходной. Забор же старушке поправить некому.
Рагнар коснулся
