Как улучшить дракона. Если он тот еще ящер - Таня Драго

Латор вернулся в человеческую форму — так же легко и плавно, как трансформировался в дракона. Но даже в человеческом облике в нем чувствовалась новая сила, новая уверенность.

— Я чувствую, что могу превращаться в любой момент – в такого же дракона, — сказал он, разглядывая свои руки. — И эта серебристая чешуя... — Он показал мне предплечье, где теперь виднелся узор из золотой чешуи с серебристыми прожилками, похожий на мой собственный. — Теперь мы словно связаны.

Я хотела ответить, но внезапно почувствовала, как силы оставляют меня. Использование дара в таком масштабе, особенно на живом существе, истощило меня до предела. Мои колени подогнулись, и я бы упала, если бы Латор не подхватил меня.

— Тебе нужно отдохнуть, — обеспокоенно сказал он. — Ты слишком много сил отдала.

Я слабо кивнула, но перед тем, как позволить усталости взять верх, я оглядела зал — место, где только что решалась судьба двух народов.

Многие артефакты были уничтожены в битве, но некоторые, восстановленные мной, продолжали сиять мягким, гармоничным светом.

— Нужно завершить то, ради чего мы пришли, — прошептала я. — Нужно восстановить сердце договора.

Дион кивнул:

— Мы займемся этим, как только обеспечим безопасность. Отдыхайте. Вы сделали больше, чем кто-либо мог ожидать.

Меня совершенно неожиданно накрыла слабость – тело возжелало выполнить эту прекрасную команду, и чем скорее, тем лучше. Сознание просто выключилось.

Мне снилась Лиралин.

То, что вижу ежедневно в зеркале, вдруг обрело настроение, собственные мысли и свою магию.

Представляешь, говорю я ей, не размыкая губ почему-то, я улучшила нашего ящера. Так получилось. Исправила в нем кое-какие неточности, заложенные природой и воспитанием матери. Жаль, в моем мире так нельзя. А то как хорошо. Берется кто-то вроде моего первого мужа, он ведь был не совсем подлецом, так вот берется и преображается на глазах.

Хорошо же. И каждой женщине - счастье.

Она улыбается, кивает.

А еще, я кое-что поняла, Лиралин.

У тебя был не просто стержень, у тебя были стальные яйца, уж прости за выражение. Потому что только с ними можно почти двадцать лет выдерживать давление со всех сторон, никого не убить и даже простить и этого идиота, и его мамашу.

А ведь знаю, ты их простила.

Потому что так – гармонично.

Она смеется. Ее смех звенит колокольчиком.

А потом убегает куда-то, в волосах светится солнце.

Она счастлива.

Я медленно выплывала из темноты. Сначала появились звуки — приглушенные голоса, стоны раненых, треск магических разрядов. Затем пришли ощущения — твердый холодный камень под спиной, запах гари и озона, вкус металла во рту. И наконец, свет — мутный, расплывчатый, постепенно обретающий форму.

Открыв глаза, я увидела высокий сводчатый потолок зала, испещренный трещинами.

Через пробоины проникали лучи утреннего солнца, создавая причудливую игру света и теней.

Попытка сесть отозвалась тянущей болью во всем теле. Даже мельчайшее движение требовало неимоверных усилий, словно мои мышцы превратились в свинец.

— Осторожно, — раздался рядом встревоженный женский голос. — Вы слишком истощены.

Повернув голову, я увидела ринтану Литанию. Её белая мантия была запылена и местами прожжена, а на лбу виднелась глубокая царапина, но глаза смотрели внимательно и заботливо.

— Что... что произошло? — мой голос прозвучал хрипло, будто принадлежал не мне.

— Вы потеряли сознание, — Литания помогла мне сесть и протянула чашу с прохладной водой. Медленно, глоток за глотком, я выпила воду, чувствуя, как она смывает вкус пепла и крови. Воспоминания возвращались фрагментами: искаженные артефакты, пленные маги, Оуката, произносящая древние заклятия, Латор, извивающийся в магической ловушке...

— Латор! — встревоженно произнесла я. — Где он? Он...

— С ним всё в порядке, — успокаивающим тоном ответила целительница. — Более чем в порядке, я бы сказала. Вон там, помогает раненым.

Она указала в дальний угол зала, и я, прищурившись, разглядела знакомую фигуру.

Латор, вернувшийся в человеческий облик, склонился над одним из гвардейцев, прикладывая к его ране какой-то компресс.

Даже издалека я видела, что что-то в нём изменилось. Дело было не только в его движениях — более плавных и уверенных, чем раньше, — но и в самой его сущности. Вокруг него словно клубилось тонкое золотистое сияние, едва заметное обычным зрением, но отчетливо видимое моим обострённым после использования дара восприятием.

— Его аура, — прошептала я. — Она изменилась.

Литания кивнула:

— Архимаг Дион говорит, что вы каким-то образом гармонизировали его двойственную природу. Теперь в нём сочетаются драконья мощь и человеческая гибкость. Такое... невероятно редко. Возможно, уникально.

Я продолжала наблюдать за Латором.

Он работал без устали, переходя от одного раненого к другому, помогая целителям, отдавая короткие, четкие указания гвардейцам. Внезапно, словно почувствовав мой взгляд, он поднял голову и посмотрел прямо на меня. Даже через весь зал я ощутила тепло его улыбки, облегчение в его глазах.

Он тут же выпрямился и направился ко мне, обходя завалы и группы работающих магов. Чем ближе он подходил, тем отчётливее я видела его преображение.

Это был всё тот же Латор — с резкими чертами лица и прямой спиной — но теперь в каждом его движении чувствовалась какая-то новая грация, словно он наконец-то полностью освоился в собственном теле.

Когда он опустился рядом со мной на колено, я заметила ещё одно изменение: его глаза. Они сохранили свой золотистый цвет, но теперь зрачки приобрели постоянную драконью форму. Однако это не делало его взгляд холодным— напротив, в нём читалось больше эмоций, чем когда-либо прежде.

— Ты вернулась, — тихо сказал он, и в этих двух словах было столько всего — облегчение, благодарность, что-то ещё, чему я не могла подобрать название.

— Как долго я была без сознания? — спросила я, пытаясь собраться с мыслями.

— Около шести часов,