Как улучшить дракона. Если он тот еще ящер - Таня Драго

Это была опасная идея.

Живое существо неизмеримо сложнее любого артефакта.

Но прекраснее.

Сосредоточившись, я направила свой дар на Латора. Не на ловушку, удерживающую его, а на него самого — на его сущность, на переплетение драконьего и человеческого в нем, на его застрявшую между формами природу.

Это было похоже на погружение в живой лабиринт, бесконечно более сложный, чем что-либо, с чем я сталкивалась раньше. Я видела его энергетические каналы, его чакры, его драконью сущность, пытающуюся прорваться сквозь блокировку. И я видела дисбаланс — не просто от ловушки, но более глубокий, многолетний, возможно, заложенный еще в детстве.

"Двойственность не должна быть борьбой, — подумала я. — Она должна быть танцем, гармонией противоположностей."

И я начала очень осторожно, очень тонко направлять потоки, восстанавливая баланс, снимая блокировки, позволяя человеческой и драконьей частям не бороться, а сливаться в единое, усиливающее друг друга целое.

Внезапно раздался оглушительный треск. Магическая ловушка, удерживающая Латора, разлетелась на тысячи искрящихся осколков. Он рухнул на пол, но вместо того, чтобы остаться лежать, он медленно поднялся — и начал меняться.

Его трансформация была не такой, как раньше. Это было плавное, естественное превращение. Его тело росло, покрывалось золотой чешуей, но в отличие от обычной драконьей трансформации, эта чешуя мерцала серебристыми прожилками, похожими на мои собственные. Когда превращение завершилось, перед нами стоял золотой дракон — но не просто золотой. Его аура сияла невиданным светом, сочетая драконий огонь и человеческую магию в единое, гармоничное целое. Его глаза горели не яростью, а спокойной, уверенной силой.

— Что ты сделала с ним? — в ужасе выдохнула Оуката. — Это... это не чистая драконья магия!

Я посмотрела на неё, чувствуя не гнев, а странное спокойствие:

— Это и есть истинная драконья магия — в гармонии с человеческой, как задумано изначально. Не доминирование, а синергия. Не разделение, а единство в многообразии.

В этот момент двери зала с грохотом распахнулись, и в проеме появился Дион, за ним — гвардейцы и несколько драконов из свиты Латора, освобожденные от контроля "Пламени".

— Мы прорвались! — крикнул архимаг, и его люди ринулись в зал, атакуя оставшихся последователей "Пламени".

Начался хаос. Магические вспышки, звон оружия, крики раненых — всё смешалось в водовороте битвы. Но я не отводила взгляда от Оукаты. В её глазах я видела не просто гнев или разочарование — я видела страх. Страх перед тем, что всё, во что она верила, оказалось ложью.

— Ты не победишь, — прошипела она, отступая к выходу. — Даже если ты остановишь нас сегодня, "Пламя и Крыло" продолжит свою миссию. Мы веками ждали подходящего момента. Мы подождем ещё.

Латор — величественный в своей новой форме — двинулся к ней:

— Довольно, мать. Твоё время прошло. Время разделения и ненависти подошло к концу.

— Глупый, наивный мальчишка, — выплюнула она. — Ты всегда был слабым, слишком человечным для настоящего дракона. Как и твой отец.

Внезапно её глаза расширились, словно от внезапного озарения:

— Твой отец... Теперь я понимаю, почему он умирает так долго, так мучительно. Не от проклятия уязвимости. Это реакция на его собственную двойственность — на то, что он тоже пытался соединить несоединимое.

Лицо Латора застыло:

—Ах ты…

— Это было необходимо, — холодно ответила Оуката. — Он стал препятствием для нашей миссии. Как и ты сейчас.

Она вскинула руки, и между её пальцами заклубился черный дым, формируя сложный магический узор:

— И тебя ждет та же участь. Проклятие уязвимости — древнее, мощное заклинание драконьей крови. Оно выявит все твои слабости, все трещины в твоей сущности, и превратит их в смертельные раны.

Я бросилась вперед, пытаясь остановить её, но было слишком поздно. Оуката выкрикнула последние слова заклинания, и черный сгусток проклятия вылетел из её рук, устремляясь к Латору.

И тут ее ждало разочарование века.

В его чешуе, там, внутри, многократно усиленный преображением, жил его браслет, его артефакт, сделанный с благодарностью и искренним желанием защитить.

Вместо того, чтобы поразить его, проклятие словно ударилось о невидимый щит, окружавший дракона. На мгновение оно зависло в воздухе, вибрируя от напряжения, — а затем развернулось и полетело обратно, прямо в Оукату.

Она не успела даже вскрикнуть.

Проклятие ударило её в грудь, и мгновенно черные вены расползлись по её телу, высасывая жизнь, обращая плоть в пепел изнутри. Это какая ж свекронья сила в нем была.

За несколько секунд великолепная драконица превратилась в жалкое подобие тела, которое упало на каменный пол со стуком. Опс.

Вот тебе и выйти замуж за сироту.

Я не хотела.

Но плакать не стану.

В зале наступила внезапная тишина. Даже сражающиеся замерли, пораженные увиденным. Последователи "Пламени", потеряв своего лидера и видя трансформацию Латора, начали сдаваться один за другим. Гвардейцы разоружали их, архимаги накладывали блокирующие заклинания.

Я медленно подошла к Латору.

В драконьей форме он возвышался надо мной, величественный и пугающий. Но его глаза — драконьи по форме, но сохранившие человеческое выражение — смотрели на меня с тем же теплом, что и раньше.

— Что ты сделала со мной? — тихо спросил он, и в его голосе не было страха или гнева, только искреннее удивление.

— Я просто... убрала противоречия, — ответила я. — Привела в гармонию то, что всегда было частями одного целого. Твоя человеческая и драконья сущности больше не борются — они дополняют друг друга.

Он склонил огромную голову:

— Я чувствую... всё. Словно впервые в жизни я полностью осознаю, кто я. Не наполовину человек, наполовину дракон. А полностью оба.

Дион подошел к нам, его лицо выражало смесь благоговения и научного интереса:

— Невероятно. Вы усовершенствовали его форму. Улучшили. — Он посмотрел на меня с новым уважением. — Истинный Преображающий. Первый за многие столетия.

Постепенно шум битвы стих.

Последние члены