Развод со зверем. Он не отпустит - Анна Григорьевна Владимирова

Ноги едва не подкосились от облегчения. Она не хотела, чтобы я уезжал. Я чувствовал это. И это было слишком приятно осознавать.

— Подогрей, да, — кивнула она.

Говорить ей про похороны не хотелось. Да и говорить — тоже.

— Хочешь посмотреть кино какое-нибудь? — предложил я, проходя мимо.

Я. Она. Кино.

Как же давно всё это было.

— Я, наверное, не способна сегодня на такую программу, — виновато пожала она плечами. — Хотя…. думаю, Джармуш мне зайдет.

Когда-то мы провели с ней много вечеров за просмотром всякого артхауса. Алене нравилось. А мне нравилось бродить с ней по ночному городу, проводить время на каких-то квартирниках или в видео-залах, где крутили очередной «неформат». Последним мы, кажется, смотрели «Рыцарь кубков»… А потом это все стерлось больничными буднями. В клинике наши вечера были похожи на то, будто мы сами снялись в каком-то арт-хаусе. Я бродил по палате, Алёна следила за мной, сидя на кушетке или свернувшись на ней клубком.

Хорошо всё же, что мы далеки от того времени. Сейчас она занята поиском фильма на вечер, а я делаю новую порцию чая и поглядываю на часы в ожидании, когда привезут ужин.

— «Выживут только любовники» посмотрим? — обернулась она. — Мы не смотрели это кино вместе. Ты смотрел?

— Нет.

— И я.

Ее мобильный на столе принял сообщение, и я мазнул по экрану взглядом, но поспешил отвернуться. Это была знакомая Алены, Жанна. Но все, что я о ней знал — она тоже адвокат по бракоразводным делам.

17

Меня отключило, кажется, ближе к концу фильма.… Помню только, что было так хорошо, как уже давно не было. Спокойно, тепло, уютно….

Наверное, я выбрала Севера когда-то за это чувство рядом с ним. Всю жизнь я была сама по себе, одна против всех. Мама в школу никогда не ходила, и я всегда стояла за себя сама. И гораздо позже — тоже. Да всю жизнь. А тут вдруг — Север….

Я улыбнулась в полудреме. И вскинулась в пустой кровати. За окном светло, а в спальне — пусто. Севера рядом не оказалось. И что-то подсказывало — его не было и поблизости. Вчерашний день кончился.

Но меня это внезапно не устроило. Я потянулась за стационарным и решительно набрала его номер. Тот всегда был записан на "единице". Отвечал он долго. Настолько, что я уже решила отбить звонок, но внезапно гудки прекратились.

— Слушаю.

И только тут я подумала, что напрочь забыла, как звонить мужу.

— Ты.… в операционной?

— Да.

А он не помнил , как мне отвечать.

— Доброе утро, — смущенно выдохнула я.

— Доброе, — неуверенно ответил он. — Что-то случилось?

— Ещё не знаю. Я только проснулась.

— Ты нашла мою записку?

— Нет, — насторожилась я. — В этом веке ещё оставляют записки?

— Надеюсь, — смущенно сообщил он и добавил громче: — Отсос.

— Не буду тебя отвлекать, — и я прокашлялась. — Ты позвонишь, когда сможешь?

— Да. — И я уже едва не положила трубку, когда услышала свое имя. — Алёна!

— Да, я тут.

— Спасибо. Что… позвонила.

— Не за что. Поз.вони. Позже. Пока.

Я ещё немного посидела, сжимаясь от смущения. Но мне нравилось это чувство. Несмотря на всё сказанное Севером вчера, сегодня я чувствовала только отголоски его вчерашней заботы и защиты. То есть, защита и забота были всегда….

Я вылезла из кровати и прошлась по квартире — пустота. Даже следов вчерашнего вечера не осталось. Диван застелен, посуда вымыта, и в гостиной не сохранилось ни единого следа того, что мы ужинали здесь и смотрели кино. Будто мне все приснилось.

Ну, нет, меня это больше не устроит! Я решительно стряхнула оцепенение и, повинуясь какому-то порыву, полезла в холодильник, вытащила продукты, разделочную доску и принялась готовить завтрак, оставляя как можно больше следов своего присутствия и вообще себя. Я загромоздила столешницу тарелками, нарезала сыра, налила меда и накапала его бусин по всему столу и даже на пол! Сварила кофе, разбрызгала молоко, и, разведя полный бардак, направилась в душ, довольная собой.

А, может, нам начать всё сначала?...

Я стояла, прикрыв глаза, под струями воды и прислушивалась к себе.

Мне так нужно было, чтобы Север показал мне свои эмоции, дал понять, что ему не всё равно, что его интересует не только секс со мной, но и нечто больше.… И вчерашний день взорвал мой прежний мир также, как и когда-то — сам Север своим признанием, что он — другой. Удивительно, что для этого мне пришлось стать уязвимой, проиграть дело самым жутким образом и впасть в отчаяние, но он сразу подхватил меня на руки, не дав упасть во всех смыслах.

У Севера плохо с эмоциями. Действия ему всегда даются лучше. Только я лишила его возможности действовать, и он.… стал тем, кем стал — холодным, застывшим, бесчувственным. Но теперь он снова может действовать, давая понять без слов, что он — всё тот же.

Может, ещё раз попытаться пройти с ним семейную терапию? Это три года назад меня убило правдой, но это было давно, и, может, мы бы могли снова попробовать?

Только выйдя из душа, я вспомнила про записку. Она обнаружилась на зеркале в ванной. Север приклеил ее на каплю геля для чистки зубов. Сложно поверить, чего ему стоило поступиться идеальной чистотой зеркала. Я усмехнулась этой мысли, но когда прочла его сообщение, настроение испортилось.

«Я заеду в одиннадцать, и поедем на похороны».

Я вернулась в кухню, и, пытаясь прийти в себя, принялась наводить порядок, когда у меня вдруг зазвонил мобильный. Не сразу сообразив, где он, я сделала пару кругов вокруг стола, пока не поняла, что Север убрал его на зарядную станцию, не позволив аппарату разрядиться. Он всегда так делал. Проверял все мои гаджеты и раскладывал по зарядным устройствам каждый вечер. Я вообще не заботилась об этом, привыкшая к тому, что он всё равно разложит все по местам. Мне казалось, что это — его способ меня контролировать, давать мне понять во всем, что без него я здесь ни на что не способна. Мне и в голову не приходило, что это все — его способ заботиться без слов. Ну, по крайней мере, на него вчерашнего это больше похоже.

К моменту,