Блеф демона - Ким Харрисон
Они приняли меня за Тритон — и по позвоночнику скользнула заноза страха.
Regressus, подумала я, связывая чары стазиса с тем заклинанием, где хранила свою энергию: тем, что не даст умереть от истощения ауры по дороге домой. Коллектив, почуяв это, напрягся — сигнал тревоги стал тонким и острым. За пределами круга по стене поползала расширяющаяся трещина света.
Кто пользуется моими чарами! — рявкнуло в коллективе, разметав тревожные мысли, как сухие листья. Я не выставляла это «за плату». Это мой личный запас!
Хлопнула дверь. На пороге стоял Скотт — с моей сумкой, лысина сверкала; с ним — две разъярённые ведьмы.
— Извини, — прошептала я, и все трое… застыли.
Снова ты! — зарычала Тритон, и её мысль сжалась, пытаясь раздавить мою.
Prospice! — крикнула я внутри, заставляя всё в круге шагнуть вперёд по времени. Мир дёрнулся, коллектив исчез, начало крика Скотта пропало, всё, что было вне круга, растаяло серой дымкой. Голову полоснуло болью. Сгорбившись, я приглушила приток энергии до терпимого — и уставилась на сломанную мешалку.
Чуждая и неловкая, сохранённая во мне энергия волной прошла по коже. Обрывки разговоров мелькали под порогом осознания, шепча следовые эмоции: радость, скуку, раздражение, экстаз.
Элис? — подумала я, сжимая её плечо сильнее. Эмоции знакомые — но картинки, что вспыхивали и таяли, не её.
Я уставилась на обломок красного дерева; синапсы зазвенели, кровь ударила — и видение рухнуло. Ребёнок на качелях, солнечные волосы, голубые глаза. Но это был не Кистен. И радость была не его. Горя, я перевела взгляд на пустое лицо Элис. Кистен, наоборот, был спокоен, как дни сменяют недели, превращаются в месяцы — снаружи нашего круга.
Эмоции, слишком быстрые, чтобы понять, обрушились, как ледяной вал, — где-то глухо прокатился колокольный звон. Меня затопило, и я застонала, пальцы судорожно сжали плечо Элис; я согнулась над ней и Кистеном.
— Mend… — прошипела я, когда мир наполнился запахом жжёного янтаря. Мозг горел. Глаза не закрывались — будто в них песок. Дышать было нечем: по груди стянулись обручи времени. Я не могла остановиться. Я доберусь домой. Я доберусь домой — к Айви, к Дженксу, к Алу. И к Тренту…
Палочка не срасталась; тонкая радуга аур мерцала болезненно — сквозь моё бедро, прижатое к спине Кистена. Он светился — будто аура пульсировала сердцебиением — и в меня вливалось ещё больше: жажда крови, боль, вина, радость — так быстро, что их трудно было различить.
Это не моя энергия, поняла я вдруг. Это не мои эмоции, не моя жизнь. Они не одного человека, а многих. Коллектив? Но это не имело смысла… даже если моя энергия была спрятана там.
И тогда сломанная палочка у меня в дрожащих руках срослась.
— Stet! — выдохнула я хриплым шёпотом.
Боль в голове схлынула, и я обмякла, навалилась на Кистена, отчаянно ища лей-линию через Элис. Комната погрузилась в ледяную тишину — такая, что звенит. Онемев, я сунула целую мешалку в карман. Взгляд упал на ногу Элис в сером домашнем тапке.
За дверью не было звуков. Печь остыла.
— Элис…
Я нащупала её плечо; напряжение отпустило, когда энергия — грубо и больно по обожжённым синапсам — просочилась через неё.
— Surrundus, — прошептала я.
— На той стороне, — сказала она — ясные слова в оглушительной тиши. Это была её недосказанная мысль — о том, что чары схватили и подвесили. Она встретилась со мной взглядом. — Получилось?
— Думаю, да, — я часто заморгала, не позволяя слезам выйти. Всё в порядке. Мы сделали это, и она — цела. Я кивнула и отстранилась. Элис стянула серый свитшот и посмотрела вниз.
— Мои тату на месте! — Она расплылась в улыбке, вскакивая на ноги. — Боже. Никогда больше не хочу быть восемнадцатой. Ты как? Это не больно? Как твои синапсы?
— Поджарены, но работают. Я шла медленно. — Кистен лежал у моих ног, тот же самый — спасибо Повороту. Мы вернулись. Но эйфория тут же подпортилась: без зеркала ничего по-настоящему не изменилось. Это был титанический крюк — и он стоил Элис карьеры, когда она попробует выбить для меня поблажку. Я не смогу отвести от Айви горе, но, может, смогу хоть что-то сделать для надвигающейся беды Элис.
— Элис, насчёт твоего обещания — вступиться за меня…
Лицо Элис опустело:
— Иден-парк, — выпалила она, схватив меня за руку и потянув к двери. — Нам нужно в Иден-парк! Их надо остановить, пока не начали драться.
— Элис… — я глянула на Кистена, не решаясь бросить его просто так. Чёрт, на ноге у него всё ещё висит бирка Джонни.
Она распахнула дверь, и мы на миг замешкались, наполовину ожидая увидеть Скотта и двух ведьм из О.В. Но там была лишь пустая комната.
— Нужно вызывать машину! — крикнула она и дёрнула меня с места.
Моя рука выскользнула из её пальцев — Элис уже долетела до конца и проскочила в двустворчатые двери.
— Святое дерьмо! — донёсся приглушённый вопль Айсмена. — Да кто ты такая? Ты же не нежить.
— Я сейчас вернусь, — сказала я, устраивая Кистена поудобнее, пригладила ему волосы и поцеловала холодный лоб. — Мне нужно остановить Ковен, пока он сам себя не разрушил.
Я поднялась, собралась и вышла в приёмную с уверенностью, которой не чувствовала.
Айсмен, может быть, даст одолжить машину. Может быть.
Глава 32
Машина Айсмена оказалась Додж Чарджер цвета выжженного апельсина — безупречно чистая, с лёгким запахом моргового дезинфектора. Люк, подогрев сидений, зверский «хеми», механика — красота. В поворотах держалась как чистокровный скакун и шла так же быстро. Элис вцепилась в ручку над дверью ещё на первом моём резком старте и не отпускала, пока я зигзагом шла по улицам Цинци, выбирая самый быстрый, хоть и не самый короткий путь в Иден-парк.
Не поняла, когда мы приехали — часы в машине явно были сбиты, — но уже стемнело, и движение было средним. Я жестко работала рычагом коробки, находя облегчение в самой занятости. Движение, движение, движение. Только это и держало меня вменяемой. Не верилось, что я оставила Кистена в морге — даже если это для него сейчас лучшее место.
Элис ёрзала, высматривая в небе Слика. Десять минут назад там стоял конец июля. Теперь — ноябрь, и мне было холодно: куртку я оставила у Сильвии два года назад.
Между домами прокатился приглушённый бум, и я подняла взгляд сквозь тонированное стекло. Над Иден-парком расцвёл бледный магический свет. Пальцы
