Последняя из рода - Ольга Шах
Я только молча кивала и мрачно думала, что и хорошо, что не пришла в сознание. Я была тогда несколько не в себе… и реакцию на собственное воскрешение предугадать было просто невозможно.
Кухарка же помешивала что-то в большой кастрюле и приговаривала:
- Тогда я подумала: «Ну вот, не дал Великий свершиться греху!». Вы, как соберётесь в Домерсет, не забудьте в храм зайти, жрецу поклониться.
Я рассеянно пообещала при случае и поклониться, и свечку поставить, и молебен какой ни на есть во здравие заказать, а пока велела забыть про это досадное происшествие. Тётка промолчала, только сочувствующе вздохнула и попросила помочь накрыть на стол. Я приподняла было брови в удивлении, но затем вспомнила, что это тоже входило в обязанности Алинары, как помощницы кухарки. Поэтому, подхватив столовые приборы, поспешила в столовую.
Тут обстановка тоже была довольно простой, но с некоей претензией на былую роскошь. В частности, стулья были с мягкой, хоть и чуть выцветшей обивкой, как и тканевые обои на стенах. Наверное, я задержалась в столовой, рассматривая убранство, поскольку толстуха решила проконтролировать, чтобы я не окочурилась, и шустро помогла накрыть на стол.
Тяжело заскрипевшая лестница под чьими-то грузными шагами заставила меня сжаться в комок и задрожать не хуже той-терьера на ветру. Подавив в себе недостойный страх (который явно моим не был, отголоски нового тела, чтоб его) я обернулась и столкнулась с неприятным липким взглядом молодого мужчины.
- Ну, вот ты и захлопотала снова по дому, милая! – неожиданно тонким и каким-то полузадушенным голосом заявил толстяк и пригладил свои редкие тёмные волосы пятернёй, на лице его играла маслянистая улыбочка. – А мы-то уж грешным делом думали, что потеряли тебя. – при этом он, сопя, подошёл ближе и попытался приобнять меня и прижать к своему животу. – Слава Великому, что он не допустил подобной несправедливости…
- Угу, - мне неожиданно стало смешно и как-то по-особому противно, поэтому я с возмущённым воплем вырвалась из объятий родственника и отпрыгнула на безопасное расстояние. – Конечно же, любезный братец Бадди, подобную потерю восполнить было бы чрезвычайно трудно. Впрочем, о чём это я сейчас говорю? Предстоящая разлука со своей семьёй уже выгрызает мою душу отчаянием! – я несколько нервно подхихикнула, как малолетняя дурочка, и не смогла сдержать брезгливой гримасы на своём лице.
Фу, гадость какая! Где тут столовые приборы? Я пошарила глазами, решив, что при необходимости схвачу вилку. Да, угроза так себе, понимаю. Только вот и ею смогу душевно покарябать нависающее над брюками внушительное пузцо Бадди. И да, я знаю, что нарываюсь сейчас, просто не смогла удержаться, неприятно потрясённая тем ужасом, которое невольно испытала при виде этого человека. Некая разновидность фантомных болей? Я решила покопаться в памяти Алинары, но поняла, что её воспоминания потускнели и стали похожи на услышанный и наполовину забытый рассказ случайного попутчика в поезде. Вроде и было что-то интересное, но когда и с кем – уже не разберёшь…
Глаза же моего братца, чтоб его черти мяли, стали такими большими, что уже чуть-чуть выглядывали из щёк.
- Ты это о чём сейчас? А? Я спрашиваю… - я незаметно отодвигалась от сомнительной чести быть облапанной, но Бадди не это возмутило, а то, что я проявила непокорство. – Отец, ты слыхал?
- Что именно? – в столовую зашёл мужчина около пятидесяти лет с цепким и холодным взглядом, такими же тёмными волосами, как и у сынка, разве что без сальных прилизанных залысин, он засунул два пальца в кармашки своего жилета и с недовольным видом раскачивался с пятки на носок, кивнул мне мимоходом, после чего равнодушно переключил внимание на сына, словно я была пустым местом.
Хотя, о чём это я? «Словно» тут явно было неуместным. Мужик убедился, что я не пострадала, ну и ладно, им же меньше проблем – ты ещё поди, объяснись с моим женишком, убеди его, что это я сама в фонтан бросилась, а дорогие родичи тут не при чём. На них же первых бы и подумал мой будущий супруг. Свадьбу оттягивали? Оттягивали! Сопротивлялись? Ещё как! Так что это хорошо всё же, что я не окочурилась… и конечно, было бы лучше, если бы я сама отказалась в храме от навязанного мне женишка. Тогда он, Алистер, то есть, смог бы пристроить меня замуж за другого, более достойного такой чести, нежели чем какой-то там скотлинг (очевидно, что тот самый «кто-то более достойный» должен быть в первую очередь «кто-то более щедрый», кто согласится отвалить хорошую денежку за девочку-бесприданницу, перед именем которой стоит слово «леди»!). Примерно такие мысли были написаны крупными буквами на высоком челе моего отчима, пока он с сосредоточенным видом размазывал по своей тарелке серую комковатую кашу, от души сдабривая её свежим сливочным маслицем. А что касается того, что он сам запугивал и всячески стращал падчерицу, так это только потому, что сам имел виды на то, куда бы её пристроить. А так, в целом, он ей ничего дурного и не желал.
- Она… Алинара нахамила мне, сказала, что будет скучать по нам, выйдя замуж на этого проклятого скотлинга, чтоб ему пусто было! – завизжал фальцетом и обвиняюще ткнул в меня сарделькоподобным пальцем.
От возмущения Бадди даже слегка привстал на своём стуле, а я уже позабыла про это и даже вздрогнула, оторвавшись от раздумий о своём будущем.
- Ну, да… - покорно склонила голову я, задумчиво рассматривая тягучую кашу-малашу в своей тарелке, после чего обстоятельно пояснила свою позицию: – Погорячилась я, с кем не бывает? Не буду скучать по вам… и длинные письма писать не стану тоже!
- Вот, опять! Она опять хамит! Что происходит? Неужто в неё демон вселился? – тут Бадди поднёс ладонь к губам в извечном жесте плаксивой бабьей жалости, его белое рыхлое лицо затряслось, а глубоко посаженные глазки больше не умещались в уготованном им Великим месте. – Так и есть, потому и ведёт себя подозрительно: вчера чуть не утонула, а сегодня вон, по дому ходит, как ни в чём не бывало, на служанку накричала, песни пела… про дельтаплан!
Я тихо хрюкнула от смеха, безуспешно попытавшись выдать свой смешок за внезапный приступ коклюша, чем заслужила новый возмущённый вскрик Бадди и его очередной тык пухлым пальцем в мою сторону. Эх, мой друг, если бы ты знал, что я вовсе не хамила тебе, а всего лишь намекнула на
