Проклятие Бессмертных: Метка Вечных. Книга 1 - Валентина Зайцева
Проклятие Бессмертных: Метка Вечных. Книга 1 читать книгу онлайн
Она проснулась с чужим знаком на руке. Это было началом кошмара.Нина, криминалист из барнаульского морга, давно привыкла к близкому соседству со смертью. Но одно обычное утро перевернуло её жизнь с ног на голову: на запястье проступила татуировка, которой не было накануне. В тот же день на её столе оказалось тело мужчины в старинном костюме, и на его лице Нина с ужасом разглядела символы из того же загадочного алфавита. Когда труп внезапно ожил и набросился на неё, а камеры наблюдения таинственным образом не зафиксировали его присутствия, Нина осознала: она втянута в нечто не поддающееся объяснению.За ней открылась охота. Все попытки стереть метку оборачивались неудачей — она магическим образом проявлялась вновь. Сначала на улицах родного города из ниоткуда возник демонический рыцарь в пуленепробиваемых латах. Затем появился хладнокровный жрец Сайлас, способный плавить металл голыми руками. Силы привычного мира оказались бессильны перед ними. Похищенная и перенесённая через портал в иной мир, известный как Подземье, Нина узнала, что стала «Избранной» — носителем древней метки, определяющей её роль в вечной войне бессмертных кланов. Ей предстояло пройти обряд «Нисхождения», раскрыть тайну связи с загадочным Владыкой в чёрной маске, спасшим её во сне, и решить, кем она окажется: жертвой, пешкой или той, кто перепишет правила этой смертельной игры.От заснеженных улиц Барнаула до мрачных склепов мира, где правят бессмертные, — ей суждено было сразиться за свою душу.
Валентина Зайцева
Проклятие Бессмертных: Метка Вечных. Книга 1
Глава 1
Нина
Что ты делаешь, когда просыпаешься с татуировкой, которой у тебя не было прошлым вечером?
«Хм. Что за чушь?» — вот первая мысль, что пронеслась в моей голове, когда я разглядывала странный знак на своём запястье.
С виду — самая обычная татуировка. Крошечная, размером с пятирублёвую монету, будто бы нанесённая одним точным движением иглы с чёрной тушью. Всего один символ — архаичный, странный, ничего знакомого. Просто перевёрнутая латинская буква «г» с завитком, перечёркнутая по центру спиралью.
После яростной атаки с помощью спирта и отбеливателя я добилась лишь того, что кожа вокруг покраснела и заныла, откликаясь на каждое прикосновение тупой, ноющей болью. Медленно и неохотно я пришла к выводу: чернила и впрямь находятся под кожей, въелись в неё так, словно были там всегда.
Или, по крайней мере, это было на них очень похоже.
Я была абсолютно уверена, что это не внезапно проступившее родимое пятно такой дурацкой формы. Оно и правда выглядело как настоящая татуировка — чёткие линии, ровный цвет, никаких признаков неаккуратности или кустарной работы. Проблема была в том, что вчера вечером его ещё не было. Я не была на вечеринке, не пила и ничего не забывала. Лунатизм? Исключено. Я легла спать ближе к двум ночам, после того как досмотрела очередные три серии корейской дорамы, которую уже неделю смотрела запоем — ни один салон в городе в такое время уже не работал. Да и среди знакомых тату-мастеров не было шутников с таким больным чувством юмора. Я легла в кровать, уснула под привычный шум машин за окном, а проснулась — и вот тебе, пожалуйста. Татуировка. Прямо на запястье, не заметить невозможно, спутать не с чем.
Поразительно, как человеческий мозг справляется с, казалось бы, невозможным. Потратив целый час на безуспешные попытки стереть эту дрянь, моё сознание просто отказалось обрабатывать проблему дальше, словно нажало кнопку экстренного выключения. Загадка была вытеснена куда более простой и насущной задачей — я опаздывала на работу. Вот это я могла понять. Вот это могла решить. Вот с этим можно было иметь дело.
Вместо того чтобы погружаться в пучину паники, гадая, что же это такое на моей руке и откуда оно взялось, я просто… занялась обычными делами. Я впопыхах собралась, наспех подвела глаза чёрным карандашом, кое-как причесалась, запихнув непослушные волосы в хвост, и помчалась на остановку. Я даже не знала, зачем стараюсь выглядеть прилично. Не похоже, чтобы мои «коллеги» это оценили. Они не отличались особой общительностью, болтливостью и внимательностью к деталям. Ничего личного — они просто не могли себе этого позволить.
Они были мертвы, в конце концов.
Я работала экспертом-криминалистом в бюро судебно-медицинской экспертизы. Каждому новому знакомому приходилось объяснять, что моя работа — это не то, что они видели в том самом сериале про следователей, где все ходят в дизайнерских костюмах и раскрывают дело за сорок минут экранного времени. Всё было куда прозаичнее и приземлённее. Моя задача — собирать данные, фиксировать показатели и результаты. Существовали другие, более важные, лучше оплачиваемые и куда более умные люди, которые сидели в тёплых кабинетах и действительно раскрывали преступления, складывая факты в стройную картину. А я всего лишь вставляла в умерших пластиковые градусники, вырезала кусочки тканей для анализов по разным поводам и делала множество малоприятных фотографий для экспертизы.
Это не значит, что у меня не было живых коллег. Просто так было забавнее думать о людях на столе, освещая свою работу налётом чёрного юмора. Иначе пришлось бы относиться к тому, что я делаю, слишком серьёзно, а так жить было попросту невозможно — сойдёшь с ума от мрачности происходящего. Мои настоящие коллеги были милыми, обычными людьми, с собственной жизнью, о деталях которой я не имела особого понятия. И всех всё устраивало — мы соблюдали негласные границы.
Вопреки расхожему мнению, в морге никто не работал по ночам, как то любят показывать в фильмах ужасов с их атмосферой вечного мрака и скрипучих каталок. У меня была самая обычная, с восьми до пяти, рутинная жизнь, как у большинства обычных людей. Пусть и связанная с мёртвыми телами. Что ж, кому-то ведь приходится этим заниматься. Правда, иногда от меня слегка пахло химикатами, несмотря на все старания. Я использовала мятный шампунь, потому что если брала что-то цветочное, то начинала пахнуть, как похоронное бюро — приторно и удушающе.
Прислонившись к запотевшей стенке старенького автобуса, я уткнулась в телефон, машинально листая пальцем бесконечную ленту новостей, не вчитываясь в заголовки. Автобус снова задержался, пришлось ждать на остановке больше двадцати минут, что было совершенно неудивительно. Весь Барнаул в час пик намертво вставал в пробках, превращаясь в одну сплошную вереницу машин.
Было забавно, что в нашем сибирском городе можно было запросто опоздать на работу на пятнадцать минут, и всем было совершенно плевать — никто даже бровью не поведёт. Автобусные маршруты Барнаула, особенно в межсезонье, когда погода не могла определиться между осенью и зимой, становились настоящим испытанием на прочность нервной системы. Я подозревала, что, если голубь вздумает присесть на дорогу, движение встанет минут на двадцать, пока птица не соизволит убраться восвояси.
Я даже думать не хотела о том, что творилось здесь зимой, в настоящую сибирскую пургу, когда ветер сбивал с ног, а снег залеплял глаза.
Я, хоть и против своей воли поначалу, успела полюбить Барнаул со всеми его причудами и недостатками. Я перебралась сюда из деревни в Алтайском крае, чтобы поступить в университет и получить нормальное образование, потом была практика, меня взяли на работу, и вот я застряла здесь, пустив корни. Теперь у меня была типичная жизнь одинокой девушки лет двадцати семи. Несколько комнатных растений на подоконнике, которые я периодически забывала поливать, работа, пара близких друзей, увлечения вроде просмотра дорам и — как знак личного прогресса в суровых сибирских реалиях — собственная однокомнатная квартира, за которую я выплачивала ипотеку.
Моя жизнь была такой же, как у большинства людей вокруг: подъём по будильнику, работа, дом, заполнение свободного времени чем придётся, сон, снова подъём, снова работа, день за днём, неделя за неделей. Пару раз в неделю я встречалась с друзьями в каком-нибудь кафе или выпивала по бокалу пива с дышащими коллегами, обсуждая всё что угодно,
