Спой мне, девочка - Диана Эванс

— Ну и рожа у тебя, — он швырнул окурок в лужу, — будто тебе вручили повестку в суд, а не ключи от дворца.

Ава медленно подняла голову. В сером свете утра ее глаза казались прозрачными.

— Он отдал дом. Без условий.

Джейк резко распахнул дверь машины, с силой, от которой дрогнул весь кузов.

— О, какой благородный жест! — его голос звучал, как скрежет тормозных колодок. — "Возвращайся, дорогая, я буду хорошим".

Она не ответила, просто развернула документы. На первой странице красовалась фотография особняка — идеальный газон, мраморные колонны, окна-витрины.

Джейк выхватил бумаги и ткнул пальцем в подпись Дэниела:

— Видишь этот завиток в букве "К"? Он даже подпись подделал под "великодушие".

Ава потянулась за документами, но он отстранился:

— Ты реально веришь, что он просто так…

— Я верю, что это МОЙ дом! — ее голос впервые за вечер сорвался на крик. Эхо разнеслось по пустой парковке, спугнув стаю голубей.

Джейк шагнул вперед, загораживая ей дверь машины. Его руки, покрытые татуировками со шрамами между ними, уперлись в крышу по обе стороны от ее головы.

— Он знает тебя лучше, чем ты думаешь, — прошипел он. — Знает, что ты скучаешь по этим дурацким розам у бассейна. По этой…

Ава внезапно ударила ладонью ему в грудь — не сильно, но достаточно, чтобы он отступил.

— Ты думаешь, я не понимаю? — ее шепот был опаснее крика. — Что это может быть ловушка? Что он хочет меня вернуть?

Она схватила гитару со заднего сиденья и тряхнула конвертом перед его лицом:

— Но это мой выбор. Мой.

Машина неслась по пустым улицам, оставляя за собой шлейф выхлопных газов. Джейк молчал, сжимая руль так, что кожаный чехл скрипел. Ава смотрела в окно на мелькающие фонари.

— Поворот здесь, — сказала она у статуй львов у въезда.

Особняк возвышался в конце аллеи — огромный, темный, с одним освещенным окном на втором этаже.

"Шевроле" Impala 1978 года замерла у мраморных ступеней, двигатель тихо подрагивал, как загнанный зверь. Выхлопная труба выпускала клубы пара в холодный предрассветный воздух. Стрелка тахометра дергалась на отметке 1500 оборотов — Джейк все еще держал ногу на педали газа. Салон пахнул бензином, кожей и ее духами — дешевыми, купленными в аптеке накануне выступления. Джейк сжал руль так, что старые шрамы на костяшках побелели. Он не смотрел на нее, только впился взглядом в трещину на лобовом стекле — ту самую, что появилась, когда он гнал по трассе 101, услышав по радио ее первый хит три года назад.

— Последний шанс передумать, — его голос звучал хрипло, будто он курил всю ночь (так и было).

Ава уже взялась за дверную ручку (хромированная, с люфтом). Ее пальцы замерли в сантиметре от кнопки.

Где-то в особняке щелкнул датчик движения — зажглись прожекторы вдоль дорожки. Свет пробился сквозь запотевшее стекло, высветив ее ресницы, слипшиеся от туши (она не красилась с того вечера в клубе).

— Ты ошибся в одном, — она повернула голову, и свет поймал золотистые искры в ее глазах. — Я не скучаю по розам. Дверь распахнулась с металлическим скрежетом (левый задний петличник был сломан). Холодный воздух ворвался в салон, смешавшись с запахом масла и табака.

Джейк не повернулся. Только увидел в боковом зеркале ее босые ноги на мокром асфальте. Когда она успела снять свои туфли?

Она не оглянулась.

Когда стеклянная дверь особняка закрылась за ней, Джейк вдавил педаль газа в пол.

Двигатель взревел — не привычный рык, а какой-то надорванный, хриплый крик. "Шевроле" рванула с места, сдирая резиной верхний слой мраморной крошки с подъездной аллеи.

Где-то на втором этаже зажегся свет.

***

Утром Ава стояла у панорамного окна, сжимая в руках чашку кофе (слишком крепкого, без сахара — она забыла, как любила его раньше). За стеклом расстилался тот самый сад — идеально подстриженные кусты, бирюзовый бассейн, и…

Розы. Те самые, о которых упомянул Дэниел.

Солнце только поднималось над холмами Беверли-Хиллз, окрашивая мраморные плиты террасы в теплый персиковый оттенок. Ава босыми ногами ступила на нагревающиеся камни, ощущая мельчайшие песчинки под кожей. Воздух пахнул хлором от бассейна и чем-то искусственно-сладким — будто распыленным освежителем.

Они стояли безупречным рядом вдоль бортика бассейна — двадцать один куст (ровно столько, сколько месяцев они встречались до свадьбы). Алые, будто выкрашенные кровью, с каплями искусственной росы на лепестках.

Ава присела на корточки, чувствуя, как влага с мрамора просачивается сквозь тонкую ткань ее шорт. Она сжала бутон в ладони — ни сока, ни аромата, только холод синтетики.

— Ну конечно, — ее смех разбился о каменные стены особняка, отразившись трижды, прежде чем раствориться в утреннем воздухе.

Она подняла голову к камерам наблюдения на углах террасы:

— Цветы, которые никогда не увянут. Как и твои обещания.

Ее пальцы сами сжали стебель — один резкий рывок, и "цветок" сломался с сухим щелчком. Внутри оказалась тонкая проволока, аккуратно обмотанная зеленой лентой.

Искусство подделки.

Вернувшись в гостиную, Ава замерла у двери. Солнечный луч, пробившийся сквозь шторы, упал прямо на едва заметный красный огонек над камином.

Мини-камера.

Она начала медленный обход и начала перечислять, где находились камеры. Картина Моне "Водяные лилии" (подарок на пятую годовщину). Ава сняла со стены — за позолоченной рамой притаился черный объектив размером с пуговицу. Обратная сторона холста была испещрена проводами, замаскированными под паутинку трещин старинного полотна. Хрустальная люстра девятнадцатого века. Среди подвесок-бриллиантов один "камень" оказался камерой с широкоугольным объективом. При повороте слышалось едва уловимое жужжание оптики. Фото в серебряной рамке. Это был их первый совместный отпуск. В завитке буквы "D" в гравировке "For my love" прятался крошечный глазок. Когда она наклонила рамку, камера автоматически скорректировала угол обзора.

В спальне оказалось хуже. Датчики движения в прикроватных лампах, микрофоны в изголовье кровати (замаскированные под стежки декоративной вышивки) и даже в розетках у туалетного столика — миниатюрные жучки.

Ава подошла к центральной камере на потолке, встала прямо под ней и медленно сняла футболку.

— Нравится шоу, Дэн? — прошептала она, зная, что микрофоны уловят каждый звук.

Затем оделась, взяла найденную в шкафу кусачки (ее старый набор для маникюра лежал на привычном месте) и методично начала перерезать провода.

Глава 6

Последний провод перерезан с металлическим щелчком. В тот же миг по всему дому взвыла сирена — пронзительный трехтональный вой, какой используют в банковских хранилищах. Красные аварийные лампы замигали в такт, превращая белую спальню в подобие адского кабаре.

Ава не моргнула.

Голос из динамиков: "Тревога! Нарушение