Огнев на линии любви - Лина Коваль
Антон Огнев за справедливость, мужской мир и бурный секс без лишнего мозгоебства. На любое проявление женского абьюза реагирую крайне негативно.
Мозг у девушки должен быть как качественная пожарная сигнализация. Молчать и не барахлить. В случае внештатной ситуации срабатывать исключительно для того, чтобы сообщить о возгорании. Это все, что требуется. Дальше я сам.
– Я Еське изменил… – Санек грустно вздыхает.
В курсе уже. Она тоже отличилась.
– С кем это?
– Аньку Ложкину из управления помнишь? – понижает голос Малыш. Фамилия у Сани… хм… нестандартная. Прозвище как-то само собой с детства привязалось.
В голове перебираю одну сотрудницу управления за другой. Словно в компьютерной игре, отбрасывая в сторону неподходящие варианты.
– В теле которая? – вспоминаю.
– Угу.
Саня удрученно почесывает затылок.
Я почему-то злюсь. На него и на себя, что мне не по хрен.
Ясно-понятно, из-за чего Есения Училковна с катушек съехала. Променять ее на Аньку… Да это унижение похлеще тропического душа будет.
– Ты как с ней снюхался-то, Саня? – интересуюсь мрачно.
– Да ездил в отдел кадров заявление на отпуск писать…
– А отпуск, оказывается, – страшное дело, – ухмыляюсь.
– Тебе смешно. А меня Еся, можно сказать, прямо в самый разгар застукала. У меня теперь и вставать-то может не будет. Такой стресс пережил.
– Сочувствую…
Я открываю дверь и пропускаю его в бокс. Здороваюсь с парнями из другого отделения. Наши еще не подошли.
Пересменка в восемь, я всегда приезжаю чуть раньше. Не люблю опаздывать. Люблю порядок во всем.
– Каску новую купил, Тох? – спрашивает Руслан, который водителем трудится.
– Купил.
Рассматриваю блестящий белоснежный шлем с длинной пелериной для защиты шеи и прозрачным козырьком. Почти полгода посылку из Америки ждал.
– Вау. «Галлет»? Это же мечта, Антох.
– Да какая мечта? – отмахиваюсь.
– Вот это да! Ты единственный, кто может потратить месячную зарплату на шлем, – ржет Саня.
– Я тебе давно говорю, – обращаюсь к нему недовольно, – бросай свой торговик. Хватит там в тетрис целыми днями играть и шпану гонять. Делом займись.
– Тебе легко говорить. У тебя мотоциклы, – злится друг.
Я усмехаюсь. Конечно, просто повезло.
В пожарную часть люди приходят не за деньгами. Это сто процентов. Столько энтузиастов под одной крышей я никогда не видел.
Есть такая профессия – Родину защищать. А есть профессия – оберегать мирное население от огня. И мы свое дело знаем. Сразу скажу, приживаются в МЧС не все. Работа специфическая: во-первых, требует сил и выносливости, во-вторых, морально сложная. Но уж если привык – ты здесь минимум на двадцать лет. До пенсии.
Мне двадцать восемь, и на службе – последние семь из них. Давно мог бы стать начальником караула. Только вот карьерный рост – не мое. Я хочу зарабатывать по-человечески, возиться с железками в гараже и заниматься любимым пожарным делом. Тем, чему меня когда-то научили и что я хорошо умею.
А еще хотелось бы жить в свое удовольствие, а не на лопате у начальства.
Я… совсем не амбициозный. С детства так повелось и осталось.
Рабочий день начинается неспеша.
Сразу готовлю амуницию для первого выезда. Штанины натягиваю на сапоги и складываю так, чтобы можно было быстро впрыгнуть, куртку оставляю на вешалке. Каску с подшлемником и огнеупорные краги – на крючки.
Смена в пожарной части ограничена строгим распорядком дня. Это только кажется, что мы спим да в телефонах зависаем. На посту ГЗДС в присутствии начальника караула проверяем дыхательные аппараты. Затем проверка пожарных единиц и оборудования, теоретические и практические занятия, если повезет – собранный командой небольшой спортзал.
– И че мне делать с Есей, Тох? – снова пристает Саня, разматывая рукав.
Я зависаю. Ни в одном распорядке дня почему-то не значится, что делать, если на любимую девушку друга третий день стоит.
– Прощения проси, – бурчу, сжимая зубы.
– А как?
Да, едрит-Мадрид! Всему учить надо!
– Букет ей купи, Саш. Конфет. Глобус. Линейку. Ручку с красной пастой. Не знаю, че она там у тебя любит?
А лучше купи кляп и трахни эту высокомерную сучку как следует… Это уж не советую. Про себя проговариваю. Думать о причинах подобной жадности нет желания.
Зародыш качает головой так, будто только осознал чудовищность своего поступка.
– Зая меня не простит…
Выглядит удрученным. Мне становится его жалко, несмотря на то что до чертиков смешно.
Ну какая из Файер Зая? Геенна она огненная! Два дня уже в печенках.
– На хера ты тогда так? Че тебе не хватало, Сань? – срываюсь.
– Бес попутал… Я, вообще, не хотел. Все само собой вышло…
– Ну ты мне-то не рассказывай, – рассекаю воздух ребром ладони. – Я не Есения. В басни эти не верю.
– Тох. Сгоняй со мной завтра к ней, а? Зая сказала, если после смены не приеду, шмотки мои с балкона выкинет. Она может.
– Ладно, – вздыхаю, закатывая глаза.
Студентка Даша снова отменяется.
– Только это… ты ведь помнишь, что она терпеть тебя не может? – вспоминает Саня.
– Да мне по барабану. Я не «Красное и Белое», чтобы всем нравиться, – недовольно ворчу.
Диспетчер объявляет выезд, и всех ветром сдувает в бокс.
Когда уже экипированные едем на вызов, смотрю прямо перед собой и размышляю… Терпеть она не может.
И кто эту училку, вообще, спрашивает?..
Глава 6. Антон
– Здесь паркуйся, Тох. Прямо у дороги! – кричит Саня, приоткрыв дверь четырки. – Там у подъезда вечно не приткнуться.
– Лады.
Заглушив «Субару», выбираюсь на улицу и озираюсь. Мозг со смены – как подтаявшее мороженое. Реакции ноль. Распинываю желтые листья у обочины и устало вздыхаю.
Ну что ж… Есения Файер…
В моем представлении скучные дотошные училки должны жить именно в таком дворе: закрытая домами и высокими арками территория, старая убитая детская площадка и четырехэтажные сталинки кирпичного цвета.
Самый пожароопасный вид жилья, кстати. На момент их постройки, в пятидесятых, железобетонных плит в свободном доступе не было. Как результат – уже гнилые деревянные перекрытия, зашитые досками сверху и снизу. Из-за свободного пространства между ними и ветхости – вспыхивают как не хрен делать, к тому же есть высокий риск обрушений. Сколько наших пацанов на таких выездах пострадало…
– Может, ты один справишься? – спрашиваю друга, бодро шагая по лестнице.
На третьем этаже останавливаемся.
Площадка просторная. Стены, выкрашенные в ярко-зеленый цвет точно до середины. Четыре квартиры, одна дверь приоткрывается.
– Саша, здравствуйте! – ровно произносит старушка-одуванчик.
На вид ей
