Барби на полставки. Я (не) робот босс - Евгения Кец
В коридоре становится очень тихо. Но если прислушаться, то можно уловить шаги. Кажется, Алёна идёт на носочках.
Хочет напугать шефа?
— Тупая жестянка, — шипит Алёна. — Ну, ничего, я знаю, что с тобой делать.
Округляю глаза и таращусь на Константина. А он же только медленно мотает головой из стороны в сторону, как бы говоря, что не надо вмешиваться.
Слышу какой-то щелчок. А следом смешок Алёны.
— Костик? Ты где? — зовёт она. — Странно. Может, в спальню поднялся? Ева, иди на док-станцию, — командует Алёна.
Ева вышагивает, заходит в свою коробку. И на моё счастье, дверь в подсобку закрывается, как и выключается свет.
— Я иду искать, — смеётся Алёна и уходит.
В полной темноте светится только подзарядка Евы. Лицо шефа выглядит как в фильме ужасов, когда вспыхивает то красным, то зелёным:
— Я уберу руку, а ты не будешь кричать.
Киваю как умалишённая, а Константин открывает мне рот.
— Что это было? — шепчу я и поворачиваюсь к двери, стараясь услышать, что там делает Алёна.
Мне бы не хотелось, чтобы она застукала нас с шефом в такой пикантной позе.
— Значит, ты пряталась в ванной, — тёплые пальцы проскальзывают по моему лицу. — Плохая девочка…
— Я плохая? — повышаю голос. — Это вы что-то там мутите. А потом… потом… зачем вы Еву поцеловали? — прикидываюсь дурой.
Вдруг он поверит мне, что я ничего не слышала?
В горле пересыхает.
— Вы… нарушаете протокол тестирования! — продолжаю возмущаться.
Как говорится, лучшая защита — это нападение.
— А ты нарушаешь моё спокойствие, — раздаётся низкий, как рокот грома, голос Константина. — Знаешь, что будет, если я нажму вот здесь? — его ладонь скользит к моей спине, где спрятана молния костюма.
Мозг взрывается паникой. Идиотка! Зачем я спровоцировала его? Теперь же он знает устройство моего костюма Евы! И снять с меня этот дурацкий костюм ему ничего не стоит.
Он молча смотрит на меня секунду, две, три… Потом…
Шеф прижимает меня к себе, его дыхание обжигает ухо:
— Мне надоело играть в эти кошки-мышки. Я же вижу, ты хочешь того же, что и я.
— Я… не понимаю…
— Понимаешь, всё ты прекрасно понимаешь. Игра закончилась.
Чувствую себя роботом, которого закоротило. Сбой.
Ага. Например, «внезапная любовь к начальнику». Или «системная ошибка: желание придушить разработчика».
Но больше всего на свете я хочу вырваться из лап шефа и оказаться дома, в тепле и уюте, а главное, в безопасности.
— Внимание, — объявляю, дёргая головой, как заводная кукла. — Обнаружен перегрев… охлаждающих модулей. Требуется срочный ремонт.
— Перегрев? — Константин поднимает бровь. — Покажи.
Его пальцы скользят по моей спине, будто ищут несуществующую панель управления. Я извиваюсь, пластик скрипит, а в груди вспыхивает паника:
— Недопустимое вмешательство! Автономный режим активирован!
— Автономный режим? — он наклоняется, губы в сантиметре от моей шеи. — А что, если я его… перезапущу?
Его пальцы жгут кожу, а сердце колотится так, что, кажется, будто корсет плавится на мне.
Его руки. Его запах. Его лицо в сантиметрах от моего.
Не могу ответить. Не могу дышать. Всё тело кричит: «Беги!». Но его взгляд пригвоздил к месту.
Мозг взрывается фейерверком паники и чего-то ещё… запретного. Его пальцы впиваются в талию, а я…
Это не поцелуй. Это захват. Глубокий, властный, лишающий остатков рассудка. Пластик трещит под его пальцами, но ему всё равно. Мне всё равно. Наши губы смыкаются с такой силой, что я ощущаю, как едет мой грим.
Выйти из этой комнаты я уже не смогу.
— Вы… сломаете меня, — вырываюсь, когда его губы на миг отпускают.
— Уже сломал, — он прижимает ладонь к моей груди, где сердце бьётся, как сумасшедшее. — Видишь? Ты не робот.
— Я… — пытаюсь оттолкнуть его, но сил нет.
«Если бы я знала, что мой первый поцелуй с начальником случится в костюме робота, попросила бы Сёмку встроить в челюсть электрошокер. Хотя бы для самообороны».
— Это неправильно, — наконец, нахожу нужные слова.
— Неправильно было подглядывать, как я целую Еву, думая, что это ты. А то, что происходит сейчас — идеально.
Константин снова тянется к моим губам.
— По вашему дому гуляет полуголая Алёна, — решаю напомнить.
— Точно. Иди в ванную, поправь макияж, а я выставлю её. Думаю, этого представления вполне хватило.
Дверь хлопает, и я остаюсь одна. Смотрю на свою копию и решаю, что привести себя в порядок нужно в любом случае.
Стою перед зеркалом в ванной Константина, тыкая пальцем в потрескавшийся грим. Отражение кричит: «Он тебя поцеловал! Как робота! Это же извращение!»
Но губы до сих пор горят, как после перца чили, а сердце колотится, будто пытается вырваться из грудной клетки.
— Мы одни, — раздаётся голос Ярового.
Будто это должно меня успокоить. Теперь я ещё меньше хочу выходить из ванной.
Сразу иду на кухню, стараясь не смотреть на шефа.
— Что, стыдно? Роботы не должны стыдиться.
— Это не стыд, — выдавливаю. — Это… дефект оптических сенсоров.
Он смеётся, протягивая мне чашку кофе. Чёрного, без сахара. Как я люблю.
— Пей.
— Мне не…
— Пей, — он приставляет чашку к моим губам. — Тебе это сейчас нужно.
Глоток обжигает горло, но это лучше, чем признать, что согреться после этого урагана в подсобке — правильное решение.
— Будешь врать, что не слышала моего разговора с Евой? — в лоб спрашивает Константин и указывает в сторону гостиной, приглашая к диванам.
— Нет, — шепчу я и жду, когда брат взорвётся возмущениями.
Но в моём ухе тишина. Прикладываю руку и только сейчас понимаю, что наушника нет.
— Это ищешь? — Яровой кладёт на стол мою пропажу.
— Я…
— Не смей, — он прижимает палец к моим губам. — Лгать.
И тогда я целую шефа. Отчаянно. Беспорядочно. Я лишилась разума...
Он отвечает тем же, выбивая кружку у меня из рук, сбрасывая со стола бокалы, документы, флешки с данными. Мир сужается до его рук, запаха кожи и звука рвущегося пластика.
— Ты проиграла, — шепчет он, когда мы останавливаемся, чтобы перевести дух.
— Нет, — поправляю ему
