Адское пламя - Алиса Джукич
Философствовать об ущемлении женщин с призраком, когда-то гулявшим по самому Эдему, я не решилась, поэтому перешла к сути:
– Отец изгнал тебя? И Вериил не вмешался? – Зубы стучали от холода, но я ждала кульминацию истории, сдерживая покалывающий мороз.
– Вериил ничего не знал. Прилетать лишний раз на гору он боялся, его частые визиты стали настораживать братьев, а я не навещала любимого с того самого момента, как узнала, что ношу под сердцем наше дитя. – Серафима вновь погладила живот. – Пойми, Адель, архангелы безжалостны и не прощают ошибок. Sanctitas non est peccatum. Peccatum non refert[18]. Если в древних королевских родах кровосмешение третьей линии никак не порицалось, то в случае с сыновьями Всевышнего одно только существование нефилимов ставило благочестие веры под вопрос, что уж говорить о ребенке полукровки и архангела…
Серафима помолчала, а я тревожно подалась вперед, догадавшись, какую кару уготовил ей Гавриил. Я хотела обнять ее, но так окоченела, что даже пальцы с трудом двигались.
– Отец забрал мои крылья, чтобы я не смогла вернуться к святыням. Он собственноручно вырвал их из моей спины при младших братьях, а затем бросил меня умирать у подножия горы.
Слезы скопились в глазах, но я держалась, не позволяя себе отвлекаться от рассказа.
– Мадлен нашла меня спустя сутки и отнесла в дом моей покойной матери. Там я получила кров вместе с кротким юношей Томи, тем самым, которого сестра опоила отваром. У меня была неделя до того, как слухи о моем позорном и кровавом изгнании дойдут до Вериила. За это время Мэди создала настойку для лечения моих жутких ран, и, когда Вериил нашел меня, моя спина практически зажила, а живот слегка округлился.
В зеркале что-то мелькнуло, точно загадочный предмет из моих кошмаров реагировал на разрастающуюся бурю эмоций. На жар, что гнал прочь от сердца лед межмирья.
– Мне пришлось убедить Вериила, что я остыла к нему, повстречав Томи. Что ради любимого и нашего будущего ребенка смирилась с изгнанием и счастлива среди людей. Я била по самому больному, отравляя ядом изо рта. Лгала, что наше прошлое – омерзительная ошибка. Обвиняла Вериила в заговоре, сказав, что он специально совратил меня из ненависти к Гавриилу. Тут я не лукавила. Вериил, мягко говоря, презирал младшего брата за присущую ему жестокость. И Вериил ушел.
Я покачала головой, сопротивляясь удушающему сожалению. Неровные швы разорванного полотна тайн сшивались иглой истины.
Аваддон видел во мне прообраз Серафимы. Я принадлежала ему не только как воссозданная из ихора Повелителя Смерти, но и тесно связанная родством с его единственной любовью.
Мой порочный ангел.
– Мадлен… Почему она предала тебя? Сомневаюсь, что Гавриил так легко поверил в дешевый спектакль, в отличие от разбитого твоим «предательством» Аваддона. Любовь ослепляет, а ее муки пронзают больнее кинжалов, но вот отец… Неужели архангел просвещения так легко обманулся и не заподозрил ложь в странной истории о деревенском юноше?
Меня мутило, а отражение в зеркале пошло рябью, искажаясь. Разразившийся в груди пожар придал сил для сопротивления здешней магии, но границы миров размывались, грозясь вот-вот захлопнуться, если я не потороплюсь.
Две чертовых минуты!
– А ты умна, Адель Грей, – похвалила Серафима, и ее кривая улыбка сделалась искренней. – Сестра не желала мне зла. Гавриил заставил ее во всем признаться, заметив, что та преуспела в отварах и частенько меня навещает. Отец весьма убедителен, когда желает докопаться до истины, так что я не держу зла на Мэди, сдавшуюся под его… хм… упорством.
Как она хорошо завуалировала слово «пытки».
– Гавриил пришел в ночи. – Серафиму затрясло, и она сунула руки под колени. – Прошли века, но я живо помню застывшее выражение лица мужчины, воспитавшего меня с пеленок. Оно было пустым. Зловеще пустым. Ветхий домик моей матери посетил не кто иной, как третий архангел Всевышнего. Отпираться, врать или бежать было бессмысленно, он пришел чинить расправу над непокорной дочерью, отдавшейся его названому брату и запачкавшей своим греховным деянием его великое имя. Он убил меня быстро, я даже боли не почувствовала. Вот я вязала в кресле детские носочки, а затем миг – и мой дух застрял в межмирье.
Я выругалась. Лопатки ломило, а в отражении прямо над сердцем золотыми лепестками расцвела магия. Она тянулась тоненькими ниточками к плечам, заходя за спину. Испугавшись нового всплеска неизвестной силы, приказала живущим в жилах теням обернуться коконом вокруг золотинки, приглушая ее свет.
– Отпусти контроль, Адель! Смертные часто боятся того, чего не понимают. Ведь гораздо проще укрыться от грозы, чем научиться ею управлять, – посоветовала Серафима, но меня сейчас волновало другое.
– Вериил, он ведь так и не узнал правду о ребенке?
Холод подбирался к груди. Я держалась из последних сил, представляя, как тяжело будет прорываться сквозь занавес границ к жизни.
– Нет. Гавриил похоронил эту тайну вместе со мной, а вскоре и Мадлен бесследно исчезла. – Серафима покачала головой и понуро опустила плечи. – Узнав о моей кончине, Вериил сошел с ума. Тьма ворвалась в его душу, подпитываемая великой скорбью, гневом и мукой.
Слезы Серафимы крупными каплями закапали на зеленую юбку, оставляя темные пятна на атласе. Она принадлежала серости межмирья, а я боролась за каждую секунду, чтобы получить последние ответы.
– В Эдеме начался бунт. Вериил обратился к пороку, отрекшись от Всевышнего и крыльев, олицетворяющих мнимую праведность. Позже за ним последовал и Самаил. У старшего по званию архангела были свои причины идти за обезумевшим от горя братом. Он жаждал силы и главенствования, понимая, что на Небе всегда будет вторым, пока не осмелится пойти против Всевышнего.
Тяжелый выдох девушки нашел отклик в груди, я будто чувствовала ее сожаление и боль.
– Гавриил преподнес мою смерть как несчастный случай, сказав всем, что я умерла от людской хвори. Отец соврал, пытаясь сохранить перед Всевышним лицо и благочестивость, которых напрочь лишился после убийства дочери и нерожденного внука. Однако Вериил все равно винил в моей кончине младшего брата, ведь именно отец отнял мое бессмертие. Ведомые разными целями Вериил и Самаил пали с Небес, обратившись к Бездне Тьмы.
Я быстро задышала, прогоняя холодное жжение в спине. Серафима отвлеклась от рассказа и встала с кресла. В три шага она оказалась подле меня и прижала ладонь к месту, где совсем недавно цвел золотой бутон.
– Бежать от себя глупо, Адель. Я пыталась, и посмотри, к чему это привело…
Серафима села рядом, все еще удерживая руку у меня на груди. Неожиданно мороз, подчинивший каждую клеточку, отступил,
