Ужас в ночи - Эдвард Фредерик Бенсон
– Она напугается и начнет воображать всякое. А планшетка с большой вероятностью будет производить бессмысленные каракули… – Хью умолк на полуслове, услышав резкий стук. – Что это? Войдите!
Стук прозвучал где‐то в комнате, а не у двери, но Хью все же открыл ее и вышел в прихожую, а вернувшись, спросил:
– Ты слышал?
– Конечно. Там никого?
– Ни души! – Хью раздраженно швырнул в камин едва зажженную сигарету. – Довольно противная ситуация. Никогда в жизни не чувствовал себя более неуютно. Если хочешь знать, мне страшно, и подозреваю, тебе тоже.
Я и не думал возражать. Хью продолжал:
– Нужно держать себя в руках. Нет ничего заразительнее страха, и нам нельзя передать его Маргарет. Да только не в одном страхе дело. Нечто проникло в дом, и нам надо что‐то предпринять. До сих пор я ни во что такое не верил. Посмотрим правде в глаза: что это вообще такое?
– Если желаешь знать мое мнение, это дух человека, который задушил свою жену, а затем перерезал себе глотку. Однако я не думаю, что он может причинить нам вред. Мы боимся собственного страха.
– Но нам ведь надо с ним разобраться – а что он будет делать?.. Господи, если бы только знать, мне было бы все равно! – воскликнул Хью. – Хуже всего незнание… Ладно, идем переодеваться.
За ужином Маргарет была в превосходном настроении. Не догадываясь о явлениях последних суток, она находила чрезвычайно интересным то, что планшетка «догадалась» (как она выразилась) о садовнике. Потом Маргарет перескочила на другую тему и пообещала после ужина научить нас не менее интересному пасьянсу на троих, который показала ей подруга. Мы охотно согласились, желая любой ценой избежать сеанса с планшеткой, и Маргарет поражалась, каким успехом пользуется игра. Вскоре, однако, она заметила, что вечер стремительно подходит к концу, и после очередной партии решительно собрала карты.
– А теперь полчаса планшетки!
– Ах, нельзя ли еще партию? – попросил Хью. – Давно не видел такой интересной игры. По сравнению с ней планшетка покажется отчаянно скучной.
– Милый, если садовник вновь выйдет на связь, будет совсем не скучно, – заверила Маргарет.
– Но ведь это такая чушь! – воскликнул Хью.
– Как грубо! Ну и читай свою книжку.
Она уже приготовила планшетку и листок бумаги, когда Хью встал и попросил:
– Пожалуйста, давай не сегодня, Маргарет.
– Но почему? Тебе не обязательно участвовать.
– В любом случае я прошу тебя этого не делать.
Маргарет внимательно взглянула на него.
– Хьюи, ты что‐то скрываешь. Признавайся! Я вижу, ты нервничаешь. Что случилось? Говори.
На мгновение замявшись, Хью сдался, вероятно понадеявшись на то, что планшетка будет писать бессмыслицу.
– Ладно, давай…
Маргарет колебалась: она явно не хотела сердить мужа, однако его упрямство казалось ей безосновательным.
– Всего десять минуточек, – пообещала она, – и клянусь не думать о садовниках.
Не успела Маргарет положить руку на планшетку, как уронила голову на грудь, и карандаш уверенно заскользил по бумаге. Я сидел рядом и видел, как из-под грифеля выходят слова: «Я вошел, но все равно не нахожу ее. Вы ее прячете? Я обыщу комнату, где вы сидите». Что он писал дальше, не знаю: в это мгновение по комнате пронесся порыв ледяного ветра и в дверь явственно постучали. Хью вскочил.
– Маргарет, проснись! Сейчас что‐то будет!
Дверь отворилась. На пороге стоял человек со склоненной головой и бесконечно печальными глазами осматривал комнату.
– Маргарет, Маргарет! – вскричал Хью, но та уже очнулась и не отводила глаз от жуткого гостя.
– Помолчи, Хьюи, – выдохнула Маргарет и встала. Призрак смотрел прямо на нее. Его губы шевельнулись, но не произнесли ни звука, и лишь слюна капала в густую рыжую бороду. Он поднял голову, и я с ужасом заметил зияющую кровавую рану на шее.
Не знаю, сколько времени мы простояли, скованные смертельным страхом, – едва ли дюжину секунд. Потом призрак развернулся и ушел. По паркетному полу простучали шаги, скрипнул засов, и дом содрогнулся от удара захлопнутой двери.
– Все кончилось, – проговорила Маргарет. – Помилуй его Бог!
Читатель может рассматривать эту историю о визите покойника, как ему будет угодно. Он даже не обязан считать это визитом покойника, а может сказать, что убийство и самоубийство оставили в этих местах некий эмоциональный след, который в определенных обстоятельствах может проявляться в видимых и невидимых образах. Вполне вероятно, что такие события отпечатываются на неких волнах или рассеиваются в воздухе, готовые в любой момент пролиться дождем. А может быть, раскаявшийся дух мертвеца действительно посетил место своего преступления, чтобы исполнить некую спиритическую епитимью. Естественно, материалист даже не станет рассматривать такое объяснение, однако нет на свете более неразумных упрямцев, чем материалисты. Так или иначе, здесь произошло чудовищное злодеяние, и последние слова Маргарет в этом свете вполне уместны.
Сеанс мистера Тилли
Поскользнувшись на грязном деревянном тротуаре перекрестка Гайд-парк-корнер, который пересекал бодрой рысцой, мистер Тилли едва успел заметить перед лицом тяжелые бороздчатые колеса огромного трактора и с горечью воскликнуть: «Боже, боже! Он наверняка раздавит меня в лепешку, и я не попаду на сеанс миссис Камбербетч! Какая досада! Ай!..» – как полностью сбылась первая часть этого мрачного пророчества. Тяжелые колеса переехали мистера Тилли с головы до ног, превратив его в самую что ни на есть лепешку. Водитель слишком поздно дал задний ход, проехался по телу обратно и, совершенно потеряв голову, оглушительно засигналил и остановился.
Дежурный полисмен на углу при виде этой катастрофы едва не лишился чувств, но быстро взял себя в руки, остановил уличное движение и подбежал посмотреть, можно ли что‐то сделать. Увы, для мистера Тилли все было настолько бесповоротно кончено, что оставалось лишь уговорить бьющегося в истерике водителя отъехать в сторону. Послали за скорой помощью, останки с большим трудом отделили от мостовой (настолько прочно они впечатались) и со всем почтением увезли в морг.
Когда тяжелое колесо раздавило мистеру Тилли голову, его на мгновение пронзила мучительная боль, напоминающая жестокий приступ невралгии, однако не успел он это осознать, как обнаружил себя не то стоящим, не то висящим в воздухе посреди мостовой. Мистер Тилли не терял сознания, прекрасно помнил, как поскользнулся, и теперь гадал, как же удалось спастись. Когда он увидел замершие автомобили и полисмена с серым лицом, который уговаривал бессвязно бормочущего водителя, его посетило очень странное ощущение, будто он перемешан с трактором. Казалось, кругом пылают угли, кипит вода и поблескивают металлические заклепки, но ни обжигающей боли, ни тесноты не чувствовалось. Напротив, мистеру Тилли было чрезвычайно комфортно – он испытывал приятнейшее ощущение бодрости и свободы. Потом запыхтел двигатель, завертелись колеса, и он с величайшим удивлением увидел собственное тело,
