Ужас в ночи - Эдвард Фредерик Бенсон
За полчаса энергичной ходьбы я сумел побороть нелепые подозрения, которые даже не желал облечь в слова, твердя себе, насколько это глупо и фантастично. Тем не менее в голове эхом звучал голос Мэдж: «Море отказалось от нее, добрая земля не желает ее принимать». Вспоминался день, когда миссис Эйкерс умерла, и полузабытые обрывки суеверных рассуждений Чарльза о реинкарнации. Все эти бессвязные фрагменты прочно слились в неправдоподобное целое и преследовали меня с жуткой настойчивостью.
Вскоре опять пошел дождь, и я повернул назад, намереваясь вернуться в Тарлтон главной дорогой, которая делает большой крюк и за полмили обходит кладбище. Однако, достигнув тропинки, которая ведет в город по прямой через поля и окрестности кладбища, я почувствовал непреодолимое желание на нее ступить. Конечно, мне просто не хотелось долго мокнуть, и все же в глубине души меня вело непреодолимое желание своими глазами убедиться в том, что могила засыпана и тело миссис Эйкерс покоится под землей. А если срезать путь через кладбище, я попаду домой еще быстрее. И вот уже я нашаривал в сумерках задвижку кладбищенской калитки. Лил угрюмый дождь. Поскальзываясь на мокрой траве, я на ощупь двигался среди могил и наконец достиг свежего холмика. Все было кончено: могильщики ушли, сделав свое дело, и земля вернулась к земле.
На душе стало легко, и я повернул домой, как вдруг услышал странный шум: с холмика скатилось несколько перемешанных с глиной камешков – должно быть, из-за дождя. Камешки все сыпались и сыпались, пока я с ужасом не осознал, что их приводит в движение не дождь, а воздействие изнутри могилы. Земля комьями обваливалась вокруг могилы под напором чего‐то, движущегося снизу. Холмик вздымался все выше, затрещало дерево, и над землей показался уголок гроба. Крышка разломилась, и из отверстия на меня уставились широко раскрытые глаза на белом лице. Ужас, приковывавший меня к месту, достиг наивысшей точки, и я бросился бежать, спотыкаясь о могилы, навстречу спасительным огням живого города.
Едва очутившись среди людей, я отправился прямиком к священнику и рассказал ему о невероятном зрелище. Час спустя он, Чарльз Алингтон и двое или трое могильщиков были на месте. Гроб полностью вышел из могилы и лежал на земле; яму на три четверти засыпало землей. Решено было не закапывать труп вновь, и на следующий день его кремировали.
Тот, кто прочтет мой рассказ, волен отбросить небылицу о гробе, вылезшем из-под земли, и удобно объяснить остальные странные происшествия случайным совпадением. Действительно, некая Берта Эйкерс скончалась в плавании в Чистый четверг и была похоронена в море. Такое случается. Нет ничего необыкновенного и в том, что груз выпал, прорвав мешковину, а тело выбросило на берег неподалеку от Тарлтона. В конце концов, это могло произойти поблизости от любого прибрежного городка.
Ни о чем не говорит и то, что выкопанная могила оказалась короче гроба. Сочетание всех этих происшествий в связи с одной персоной в самом деле странно, но такова природа случайных совпадений: они складываются в поразительные цепочки, однако этого никто не замечает, если не поразительны сами совпадения. Поэтому, отбросив последнее описанное происшествие либо объяснив его локальным землетрясением или пробившимся из-под земли родником, вы можете вольготно раскинуться на мягком ложе случайных совпадений.
Лично я никак не объясняю произошедшие события, а вот мой шурин нашел для себя объяснение, которым вполне удовлетворен. Буквально на днях он прислал мне ликующее письмо с отрывками из средневекового трактата о реинкарнации, что дает ясное представление о его теории. Оригинал написан на латыни, и Чарльз, не доверяя моим знаниям, любезно его перевел. Привожу здесь этот перевод в точности.
«Есть следующие достоверные свидетельства его реинкарнации. Один раз его дух воплотился в теле мужчины; другой – в теле женщины, которая, несмотря на внешнюю красоту и способность к приятной беседе, внушала ужас всем, кто вступал с ней в более близкие отношения… Говорят, она умерла в годовщину того дня, когда он повесился после предательства, однако об этом я не имею надежных сведений. Наверняка известно то, что добрая земля ее не приняла и, хотя могилу выкопали на совесть, извергла тело… А о мужчине, в котором возродился его проклятый дух, говорят, что он умер в плавании и был выброшен за борт с грузом, однако море не пожелало упокоить его на своей груди, а сорвало груз и выбросило тело на берег… И все же, когда пройдет полный срок искупления, его смертный грех будет отпущен; тело, в котором нашел пристанище его проклятый дух, очистится огнем, и он упокоится в бесконечной милости Господа, и настанет конец его скитаниям».
Рог ужаса
На протяжении последних десяти дней Альпхубель [46]купался в лучах зимнего солнца, как и полагается горному пику высотой более шести тысяч футов. Пламенеющее светило (столь удивительное для тех, кто прежде знал его лишь как тусклое блюдце, неохотно льющее бледный свет в туманном воздухе Англии) ослепительно сияло в безоблачной синеве, а по ночам звезды искрились в морозном безветрии бриллиантовой пылью. К Рождеству выпало достаточно снега для удовольствия лыжников, большой каток каждый вечер поливали, чтобы наутро конькобежцы могли скользить и вращаться на свежем льду, а вечера проходили за бриджем и танцами. Словом, я, впервые познавший радости зимних каникул в Энгадине[47], увидел новое небо и новую землю [48], освещаемую, обогреваемую и охлаждаемую будто специально для тех, кто весьма предусмотрительно отложил отдых до зимы.
Однако вскоре идиллия была нарушена: солнце затуманилось, и морозный ветер с северо-запада, нагулявшись среди ледяных вершин, принялся рыскать в небесных покоях. Он принес с собой снежную пыль – сперва отдельные снежинки, летевшие в его холодном дыхании почти горизонтально, потом крупные хлопья, напоминавшие лебяжий пух. На протяжении последних двух недель меня не заботили ни судьбы мира, ни вопросы жизни и смерти – лишь бы прочертить на льду узор определенной формы и размера. Теперь же я поспешил укрыться в отеле, не желая замерзнуть насмерть ради пируэтов на катке.
На курорт я приехал вместе с кузеном – профессором Ингрэмом, знаменитым физиологом и скалолазом. За прошедшие две недели безмятежной погоды он совершил два примечательных восхождения, однако нынешним утром его наметанный глаз различил в небесах недобрые приметы, и он не стал покорять Пиз-Пассуг, а предпочел понаблюдать за дальнейшими переменами. Поэтому теперь он сидел в зале нашего замечательного отеля, положив ноги на трубу отопления, и читал полученный почтой из Англии отчет о результатах экспедиции на Эверест. Когда я вошел, он протянул мне брошюру.
– Очень интересный отчет, и их следующая экспедиция, несомненно, заслуживает успеха. Однако кто знает, что таят последние шесть
