Колодец желаний - Эдвард Фредерик Бенсон
Марджери взглянула на меня, и целую секунду я был уверен, что в ее глазах скрыто беспокойство. А потом оно исчезло.
– Морской воде не смыть радости от твоего приезда, – произнесла Марджери и побежала вниз по тропинке к пляжу.
Я возвращался через сад и все думал: как непохоже это на Марджери – отдаться во власть смутных впечатлений или навоображать себе всякого про обычный дом, ведь она всегда была свободна от мнимых тревог и страхов (приснопамятный эпизод с урчащими трубами – единственный в ее биографии). Еще более странно, что подобные чувства захватили Уолтера (если, конечно, Марджери на его счет не ошибается). Впрочем, она явила здравомыслие, когда попросила меня не заикаться Уолтеру про ее ощущения, не давать поводов для дискуссии на эту тему. Как бы то ни было, моя сестра либо заметила, либо выдумала, что мужу ее тревожно, а вскоре я понял, что и Уолтер отнюдь не слеп к нехарактерному для своей жены состоянию.
Когда я вернулся, оказалось, что Уолтер у себя в комнате, и я решил посидеть во вновь отпертой гостиной, тем более что на просторном столе уже были разложены мои книги и бумаги – знак, что стол отдан в мое распоряжение. Я тогда писал мемуары, находя этот процесс чрезвычайно занимательным, вопреки мрачным сомнениям в том, что сами мемуары займут хоть какого-нибудь читателя. Рояль помещался чуть поодаль от письменного стола, клавишами ко мне; между ним и мною, слева от меня, было открытое окно с видом на сад. В комнате по-прежнему царила прохлада, но я быстро позабыл и о ней, и обо всем остальном, кроме моей приятнейшей работы.
Не могу сказать, сколько времени я провел за мемуарами, когда вдруг – я как раз перевернул страницу, чтобы перенести туда одно примечание, – я резко вспомнил, где нахожусь, и со всей отчетливостью осознал, что нахожусь здесь не один. Я поднял глаза: за окном, сверля взглядом рояль, стоял какой-то человек. Это длилось пару секунд; затем человек повернул голову и увидел меня. Наверное, подумалось мне, он сразу не заметил, что в комнате кто-то есть, ибо тотчас коснулся шляпы и ушел бы, не окликни я его.
– Вам что-нибудь нужно? Вы – Дентон?
– Да, сэр. Я… я только хотел убедиться, что в комнате порядок.
И он поспешно удалился.
Однако это мое чувство – будто я не один – вызвал вовсе не Дентон, что я и осознал с недоумением. Никакого отношения к Дентону чувство не имело. Вдобавок (спросил я себя, глядя Дентону вслед) какого дьявола этот садовник заглядывает в окно, да еще и объясняет свои действия беспокойством о порядке? Он таращился на рояль; неужели вообразил, что ценный инструмент может пострадать?
Я пытался снова погрузиться в работу, но настрой был утерян. В комнате по-прежнему чувствовалось постороннее присутствие, и оно-то стояло между мной и страницами мемуаров. Периодически я все же заставлял себя сосредоточиться, но мысль ускользала, и сразу же, по велению подсознания, мои глаза начинали обшаривать комнату. За моей спиной – ничего; сбоку – тоже. Но вот я поймал себя на том, что таращусь (не под заразным ли влиянием Дентона?) прямо на рояль, как если бы предмет моих поисков незримо присутствовал именно там. Черная лаковая поверхность, подобно зеркалу, отражала мой стол, белые клавиши мерцали, оттененные роскошной чернотой. А в следующее мгновение я увидел, что не все они неподвижны: они вдавливались то по три-четыре одновременно, то по одному, но очень быстро и упорядоченно, словно под прессом чьих-то пальцев.
Я даже не надеюсь подобрать слова для того, чтобы в полной мере донести до читателя мое любопытство и недоумение. Зачарованный, я глядел на эти необъяснимые движения, а мой разум безмолвно вопил в ужасе перед невидимой их причиной. Затем столь же внезапно, как и начался, фантастический спектакль завершился – но сущность не исчезла. И вдруг послышались шаги снаружи. Вошел Уолтер.
– Марджери здесь? – осведомился он. – Нет? Значит, это ты музицировал, Тед?
– Чувства-обманщики, – отвечал я. – К роялю я и не прикоснулся.
С минуту мой шурин глядел на меня в замешательстве.
– Поклясться могу, что слышал игру на рояле, – заявил он.
Я уже решил про себя: ни словечка Уолтеру о том, что мне привиделось; я уже и сам, как это ни фантастично звучит, не был уверен, что наблюдал нечто необыкновенное. И все-таки в глубине сознания сохранялось жгучее любопытство, а еще глубже – страх, который сильнее разума.
Вечер мы провели почти нормально; Уолтер объявил о необходимости завтра же ехать в Гастингс с тем, чтобы подстричь волосы, а также омрачил часы нашего досуга намерением непременно пригласить на ужин айторпского викария.
Мы разошлись по спальням довольно рано. Сонливость навались на меня, и я не заметил, как уснул. Проснулся же я, притом резко, потому, что подсознание дало мне ответ на вопрос, чуть-чуть встревоживший меня накануне, а именно, откуда мне знаком топоним Колтхем. Ну как же! Около года назад здесь, в Колтхеме, городке по соседству с Айторпом, произошло жестокое убийство, которое и по сей день числится среди неразгаданных тайн криминальной хроники. В этих краях делили кров две пожилые незамужние сестры, и вот одну из них нашли на полу гостиной – бедняжка была задушена. Предполагалось, что убийца намеревался ограбить старушку, да его кто-то спугнул, потому и шкатулка с тридцатью или сорока фунтами так и осталась стоять в выдвинутом ящике комода. Других подробностей я вспомнить не сумел, но решил утром отправиться в Колтхем и разузнать, в каком конкретно доме случилась трагедия, – ибо у меня разыгрался аппетит к ужасам, тот самый, что таится в каждом из нас.
Наутро Марджери с Уолтером уехали в Гастингс, а я, исполняя свой план, направил шаги в Колтхем. Там я нашел унылую кучку коттеджиков, что лепились на границе низменности, и решил с внезапной уверенностью, будто один из них, самый заметный, с табличкой «Сдается внаем», был бы подходящим местом преступления. И тут же я увидел Дентона – он шел мне навстречу по узкой улочке.
– В котором из домов год назад совершилось убийство? – спросил я.
Дентон уставился на меня и трудно сглотнул – я заметил движение его кадыка. Затем он указал на дом с табличкой об аренде.
– Вот в этом самом, сэр.
– А как звали пожилую леди? – продолжал я.
– Мисс Эллершоу, – отвечал Дентон, после чего покинул меня почти в той же поспешной манере, в какой накануне ретировался от окна.
Гордясь собственной проницательностью, я отправился домой. Мои сестра и зять (свежеподстриженный и с обновленным самоуважением) вернулись около часу дня, и Марджери заявила, что намерена написать несколько писем, пока не обрушилась невыносимая дневная жара.
– Безнадежно просроченные счета, – вздохнула она. – Нет им числа, да
