Студент богословия - Майкл Циско

Он разводит руками.

— Когда завод кончится, берешь бумагу и читаешь рисунок.

Она фыркает, надувает губы:

— И как ты это делаешь?

— Смотрю на него.

— Какое милое хобби! — смеется она.

Зачем утаивать это от нее? Выбора нет. Он открывает рот, и что-то меняется в его лице, вспыхивает на оправе очков — озарением, полным боли и, возможно, сочувствия. Он хмурится, брови взлетают вверх, на лбу проступают морщинки, глаза расширяются, рот кривит опрокинутая улыбка, горло над воротничком застывает — все в один миг, а потом остается только смятение. Мисс Вудвинд встряхивает его за плечи.

— В чем дело? Что случилось?

Он качает головой и валится на пол, почти без сознания, пытаясь понять.

Она оборачивается, вглядывается в чердачную тьму, опускает глаза.

— Ты ведешь себя странно. Что ты видел?

Озарение миновало, как вспышка молнии. Он встряхивает руками перед лицом. На мгновение все здесь было совсем другим. Кто-то смотрел на него из тьмы.

— Тут пусто. Ты можешь встать?

— …не знаю.

— И?..

Он видел только часть лица — глаза и открытый чернильный рот — совершенного незнакомца.

Мисс Вудвинд всплескивает руками:

— Ты все выдумываешь, только время с тобой теряю. — Она идет к двери.

Студент богословия догоняет ее, тянет назад, шипит:

— Выдумываю? Я покажу тебе, кто здесь выдумывает!

Схватив мисс Вудвинд за ремень, он вытаскивает ее

из комнаты и тянет по лестничной клетке. Она отстраняется, но не протестует, просто что-то шепчет сама себе. Ей любопытно.

Единственная дверь напротив снабжена тяжелым засовом и скошенным оконцем — кто-то с той стороны, вероятно, смотрит в него на лестницу. Все еще держа мисс Вудвинд за талию, студент богословия отпирает и открывает дверь. Вталкивает ее внутрь.

Говорит ей:

— Гляди!

Комната огромна, она расходится на два крыла и занимает почти весь этаж. Внутри — настоящий лабиринт. Места хватает только на то, чтобы распахнуть дверь, остальное пространство теряется в сплетении туннелей, извивающихся у пола и висящих у потолка, порой угловатых, порой перекрученных, словно шланги, — с дверцами, крылечками, иллюминаторами, стоками и даже маленькой спиральной лестницей. У их ног — вход: деревянная дверь с маленькой фарфоровой ручкой, достаточно высокая, чтобы внутрь — на четвереньках — пролез взрослый человек.

— Никто не знает, зачем это. Туннели встроены в стены. Прислушайся!

На мгновение они замирают.

Из глубины комнаты доносится приглушенный шорох: там кто-то ползет.

Мисс Вудвинд не издает ни звука.

Той ночью она отправляется с ними на поиски Ниффруха и Дрейфика. Городской морг, приземистое восьмиугольное здание с зеленоватым медным куполом и толстыми мраморными стенами, расположен рядом с Орфеумом. Ветрено. Мертвые листья пляшут на перекрестках, скрипят голые ветви, небосвод чист настолько, что луна — новая — виднеется в небе клубком тьмы. На улице тихо, только изредка пролетает вздох ветра. Молча, теперь уже трое, они расходятся и исчезают под сенью теней, прильнувших к моргу. Ищут вход.

Мисс Вудвинд свистит, она наткнулась на незапертую дверь в толще восточной стены.

Студент богословия кивает ей:

— Я знал, что ты ее найдешь.

Узкий коридор пронзает здание, словно штольня, потолок нависает над головами. Стены желтые, ворсистый темно-зеленый ковер скрадывает шаги. Через равные промежутки с потолка и со стен свисают бледные, анемичные лампы, но толку от них почти никакого. Они идут — дальше и дальше, коридор медленно опускается и начинает виться, пока, завернув за очередной угол, не выводит их в морг.

Под стропилами и болтающимися лампочками тянутся ряды холодильных камер, пятидесяти футов в высоту, белых, как кость: молочный глянец фарфоровых дверей, петли, утопленные в кафельной облицовке, хромированные ручки. Иногда что-то скрипит или трещит вдалеке, словно дом дрейфует по океану, как корабль-призрак. Студент богословия бросается вперед — к литере Н, пока Тео и мисс Вудвинд ищут Д. Сотни имен на ярлычках выведены одним и тем же мелким почерком. Вверх и вниз по лестницам, ряд за рядом, тревожа затхлый воздух, пропахший спиртом и сваркой. Студент богословия подзывает их шепотом, прогремевшим в пустоте зала.

Они находят его у шкафа с особыми случаями — рывком студент богословия вытаскивает одну из полок. Ниффрух и Дрейфик лежат на ней вдвоем, держась за руки, устремив к потолку застывшие лица. Тонкие струйки тумана клубятся вокруг, белыми перьями падают на пол. Ноздри студента богословия дрожат, он втягивает запах льда и набрасывается на словопытов, изо всех сил пытаясь расцепить их руки. Они смерзлись намертво. Не поддаются.

Дезден замечает:

— Мы не сможем забрать обоих. Мешок только один.

Студент богословия хмурится. Поворачивается к мисс

Вудвинд, указывая на переплетение балок под потолком.

— Будь настороже.

Она отходит и, окинув морг взглядом, застывает у входа. Изредка улыбается. Ее губы движутся, она что-то тихо шепчет.

Студент богословия поворачивается к трупам. Его глаза перебегают с одного мраморного лица на другое. Затем с силой, утроенной яростью, он хватает Дрейфи-ка за голову и, дернув вбок, ломает ему шею. Выдыхает и смотрит на Дездена.

— Теперь отрежь ее, — тихо говорит он.

Дезден обезглавливает Дрейфика тремя ударами, заледеневшая плоть рвется, как ткань. Водянистая струйка пурпурной крови вытекает из шеи, но мясник осторожен и кладет голову в мешок, не пролив ни капли. Студент богословия уже достает Ниффруха из камеры, иней на костюме мертвеца скрипит и потрескивает. Тео подходит, чтобы помочь, и, когда словопыт застревает, не желая отпускать руку партнера, тесак опускается ему на запястье. Ниффрух соскальзывает в мешок.

Вновь в коридоре. Дезден спотыкается, мешок врезается в стену, оставляя на ней широки пунцовы потек, воняющий гнилой рыбой. Студент богословия не желает привлекать внимания, останки в камере пролежат незамеченными недели, а возможно, и месяцы, но кровью на стене заинтересуются сразу. Осторожно он проводит по левому глазу острым ногтем, выдавливая на палец блестящую капельку. Мясник и мисс Вудвинд смотрят, как он, зажав ранку другой рукой, наносит жидкость на пятно: кровь