Хранитель мировой поверхности - Бусейна аль-Иса

Подлежат запрету книги об астрологии и знаках зодиака. Запрету также подлежат книги о колдовстве и магии, книги, содержащие вредную для общественного благополучия информацию, например инструкции по изготовлению наркотических и опьяняющих субстанций.

Подлежат запрету книги, подстрекающие к насилию, даже если на их страницах не описывается совершение преступления.

Подлежат запрету научные книги, основанные на исследованиях, результаты которых не совпадают с результатами исследований, проводимых государственными лабораториями.

Подлежат запрету книги, противоречащие здравой логике или искажающие реальность. К такой литературе, в частности, относятся книги, в которых персонажами являются говорящие животные, летающие ковры. Также подлежат запрету книги, распространяющие суеверия.

Подлежат запрету поэтические сборники, романы и любые другие литературные произведения, которые не следуют принципам Народного Движения за Позитивный Реализм.

Раздел 1. Запреты, относящиеся к Богу

Запрещается распространять среди населения священные книги, кроме как в упрощенных изданиях, получивших одобрение Комитета по Надзору за Религиозным Законодательством.

Религиозные книги должны быть переданы в Комитет по Надзору за Религиозным Законодательством для проверки их соответствия Истинной Вере, нормы которой были утверждены Высшим Органом Религиозного Права (смотреть Бюллетень с текстом Административного Решения № 10.5 «О религиозной реформе»).

Запрещаются книги, в которых в религиозном контексте используются такие термины, как ангел, джинн, ифрит, дьявол и т. д.

Книги, в которых религиозные термины используются в литературном контексте, должны быть переданы в Комитет по Надзору за Религиозным Законодательством, чтобы получить разрешение к изданию.

Надлежит запрещать те книги, в которых затрагиваются вопросы про непознаваемое: рай, ад, судный день, реинкарнация, карма, душа и т. д.

Раздел 2. Запреты, относящиеся к государственному устройству

Надлежит запрещать книги, подрывающие общественный порядок и содержащие нападки на политических деятелей, Партию, Правительство или Президента. Книги, ставящие под сомнение политическую и административную систему страны, угрожающие стабильности местной валюты или подрывающие экономическую ситуацию, также должны подлежать запрету.

Книги, которые предназначены для служения интересам системы и в которых затрагиваются вопросы общественно-политического характера или же обсуждается личность президента, должны быть направлены в штаб-квартиру партии для подтверждения их пригодности к распространению.

Книжный цензор обязан запретить любую книгу, содержащую такие слова, как: демократия, парламент, интернет, информационная революция, Twitter/X, Instagram[1], Facebook, смарт-приложение, компьютер, мирная передача власти, избирательная урна, голосование, опрос, сидячая забастовка, демонстрация, марш, мирное сопротивление, политическая реформа, переворот, власть, военные, коррупция, растраты и другие подобные термины, относящиеся к Старому Миру.

Исторические книги, в которых рассматривается Старый Мир и периоды времени до Революции, должны быть запрещены.

Книги, освещающие историю Народного Движения за Позитивный Реализм, должны быть запрещены, за исключением тех, что издаются Ведомством по Делам Цензуры.

Раздел 3. Запреты, относящиеся к сексу

Подлежат запрету книги, в которых употребляются слова, пробуждающие и поощряющие непристойное поведение, или неподобающим образом использующие слова, оскорбляющие общественную мораль, такие как поцелуй, грудь, бедро и другие части тела.

Подлежат запрету книги, в которых говорится о смазливых юношах, лицах с нетрадиционной гендерной идентичностью или внебрачных связях. Также подлежат запрету книги о сексуальных отношениях, кроме как в форме, одобренной Правительством, то есть в рамках брака между мужчиной и женщиной.

7

Цензор должен был признаться – по крайней мере, самому себе, – многое в его жизни изменилось с тех пор, как в нее вошла эта книга. Он не смел никому рассказать, потому как последнее, что ждут от цензора, – так это то, что он признает достоинства своего врага. Но почему хлеб вдруг приобрел вкус хлеба? И почему воздух сделался таким сладким? Скорее всего, это просто уловки, враг искушал его. По опыту он знал, так случается, когда мир переворачивается с ног на голову.

Когда он прочел: «До сих пор ты видела только тень и только тенью утоляла голод, – мысленно сказал я своей душе. – Теперь же я дам тебе вкусить плоти»[2], он схватил жену, которая копошилась на кухне, и отнес ее в постель. Он провел рукой по каждому сантиметру ее кожи, словно заново открывая ее для себя. Но он не открывал мир заново, он создавал его.

Так ли чувствовал себя первый человек, когда познакомился с великолепной губкой, которую они называют языком?

Цензор понимал, Зорба – развратное животное, и не мог взять в толк, как он мог полюбить это животное. Когда он напоминал себе о непростительных грехах этого человека, иногда ему все-таки удавалось его возненавидеть. Но он всегда возвращался к Зорбе, потому как, несмотря ни на что, тот был одновременно и негодяем, и благородным человеком. Зорба играл с ним в догонялки и отказывался быть пойманным. Каждый раз, когда он навешивал на него ярлык, Зорба возвращался и доказывал, что это не так, и каждый раз, когда он ставил его на полку, Зорба проворно спрыгивал с нее. Он думал, это очередной акт саботажа, ведь как вынести окончательный вердикт греку, когда тот постоянно перевоплощался?

Строки прилипли к его памяти, как будто к ним были приделаны липучки. Он мог вспоминать целые абзацы, словно читал эту книгу всю свою жизнь. До «Зорбы» деревья, кусты и травы на улице были безымянными, но теперь он называл их по именам, которые вычитал в книге: смоковница, рожковое дерево, заросли тростника, коровяк. Мир воссоздавался на его глазах, как будто только что произошел Большой Взрыв и он оказался первым человеком на планете Земля, который придумывал названия всему сущему. Конечно, ему было известно, что Правительство давно выполнило эту работу. И в горле у него застревали слова, которые он никогда не сможет произнести вслух.

У него уже начали проявляться симптомы болезни. Его стали привлекать книги сами по себе, и он тайком доставал их из сумок и коробок, которыми были уставлены коридоры Департамента, и тайком же на своей машине вывозил домой. Это были книги, которые, как ему казалось, он непременно должен прочитать, книги, которые были ему особенно нужны, которые звали его по имени. А что, если бы они попали к другому цензору? Нет! Эти книги выбрали его, они проникли в его гардероб, а потом и в кровать, и выгнали его жену. Сбылось все, о чем его предупреждали: он стал кем-то другим.

Он прочитал, что Зорба взломал оболочку жизни и пробрался прямо к ее сути, и тогда ему подумалось: быть может, он сам многое упускает, оставаясь на поверхности. Хуже всего были строки, в которых говорилось о том, что находится на