Почти идеальный мир - Лоран Гунель

Давид сидел, погрузившись в свои мысли, когда вдруг зазвонил телефон.

– Привет, Миотезоро[2].

Сидящий поблизости коллега усмехнулся и отвел глаза. А что такого? Случается, что в рабочее время звонят все кому не лень.

– Привет, котик, – нараспев протянул Миотезоро. – У меня к тебе ОГРОМНАЯ просьба.

– Ты меня пугаешь… В прошлый раз твоя «маленькая просьба» заняла у меня два часа. Что теперь?

– Теперь речь идет ни больше ни меньше как о спасении моей жизни.

– Ну, это еще куда ни шло…

– У тебя есть пять минут, чтобы я тебе объяснил, что к чему?

– Я в кабинете, и здесь очень жарко. Но завтра утром я должен навестить в больнице кузину. Давай встретимся там. Придешь?

– Я тебе говорю, что надо спасать жизнь исключительного существа, а ты мне предлагаешь перенести это на завтра?

Давид улыбнулся и с сомнением покачал головой:

– Что-то вид у тебя больно умирающий. Ладно… Ты в обед свободен?

– Ну вот, ведь можешь, когда захочешь…

★

Спустя час, увидев, что Давид ушел, Кевин подождал несколько секунд, потом встал и мельком посмотрел поверх перегородок. Все ушли обедать, остались только несколько человек в другом конце этажа.

Кевин бросил быстрый взгляд на экран компьютера Давида. Монитор все еще светился. Через несколько секунд компьютер переключится в защищенный режим, и, чтобы снова его включить, понадобится пароль.

В последний раз оглядевшись, Кевин как ни в чем не бывало вальяжно развалился в кресле Давида и положил руки на клавиатуру.

4

Идти по городу – замечательная штука: ничто так не бодрит и не поднимает настроение. Гигантские небоскребы стоят вокруг, как часовые, и зорко наблюдают, пока идешь по широким тротуарам, окаймленным великолепно подстриженными английскими газонами без единого сорняка.

Контактные линзы, соединенные с вживленным под кожу регулятором эмоций, создают иллюзию, будто небоскребы окрасились во все цвета радуги, и это настолько соответствует настроению, что ты окунаешься в атмосферу, созвучную твоим эмоциям, твоим самым сокровенным переживаниям.

В наушниках, настроенных таким же образом, слышна музыка, тоже созвучная сиюминутным чувствам. Она усиливает ощущение, будто город – это образ твоего внутреннего мира, а Вселенная послушна твоим желаниям.

Но так подкрепляются только позитивные эмоции. Если же в регулятор поступает сигнал печали или страха, свечение и звуки моментально перестраиваются, создавая вокруг радостную и успокаивающую атмосферу. Холодный озноб утихает, возникают теплые оттенки и сердечные мелодии. И тогда твое дыхание превращает небоскребы в ледяные башни, плывущие в кристальных звуках.

Шагая по городу, ощущаешь легкое, ни с чем не сравнимое опьянение, и само собой возникает чувство благополучия, гармонии и могущества. И все окружающие кажутся просто массовкой в фильме, который снят только для тебя.

Давид обнаружил Миотезоро в квартале медицинского факультета, где множество вывесок приглашает студентов перекусить. Они вошли в кафе. Там пахло пригорелым жиром и звучало техно. Они заказали сэндвичи и вышли на улицу, чтобы съесть их, неторопливо прохаживаясь под палящим солнцем. Небо сияло чистейшей синевой. Единственное, что нарушало безмятежность, была ровная полоса от реактивного самолета, соединявшая вершины двух самых высоких небоскребов. Давид сразу сделал фото и выложил его себе в соцсеть LoveMe[3].

Темноволосый Миотезоро был высок и худ, глаза его сияли, и казалось, что прекрасное настроение не покидает его никогда. Создавалось ощущение, что свою гомосексуальность он подчеркивает изо всех сил. Нацепив на каждый палец по кольцу и пуская в ход характерные жесты и певучий голос, он создал своеобразный персонаж, этакую постановочную карикатуру на свою склонность, которую без устали и с удовольствием обыгрывал. Кончилось тем, что уже нельзя было понять, где живой человек, а где выбранная им роль.

Миотезоро учился на медицинском факультете и оплачивал учебу, подрабатывая в больничном морге. Многих это бы оттолкнуло, но Миотезоро спасала его жизнерадостность: врожденное чувство юмора позволяло ему без драматизма воспринимать любое событие, даже смерть.

– Ну и какую же услугу я должен тебе оказать? – спросил Давид.

– Сейчас узнаешь, – ответил Миотезоро, надкусывая сэндвич. – Только прежде расскажи, как ты живешь. Как дела на работе?

– Ого! Должно быть, это какая-то необычная услуга… Раньше ты моей работой не интересовался…

– Совершенно верно, дружок, а теперь я хочу узнать о ней побольше.

– Ладно. Все рушится, летит в тартарары. Похоже, китайцы вот-вот завершат разработку первого надежного квантового компьютера. Все те модели, что существовали до сих пор, никуда не годились, поскольку допускали слишком много случайных ошибок. Но если китайцам удастся разрешить проблему надежности, над которой вот уже несколько лет бьется весь мир, тогда мы вконец обнищаем и нам останется только сменить планету и отправиться жить в другое место.

– Блестяще.

– Больше тебе нечего сказать?

– Зря ты не взял с колбасой. Сэндвичи с овощами – это не дело. Ладно, и в чем беда? Ты же знаешь, что испортить мне аппетит не так-то легко. Когда китайцы изобрели порох, это было страшнее, чем квантовый компьютер, но ведь человечество как-то с этим свыклось?

– Ты не понимаешь. Тот, у кого будет первый квантовый компьютер, получит больше власти, чем обладатели всех атомных бомб, вместе взятые.

– Ай, у меня от страха уже судороги…

– И правильно, – усмехнулся Давид. – Квантовый компьютер – это не улучшенная модель классического. Ничего общего. Он работает в соответствии с совсем другой логикой и пользуется совсем другими методами. К тому же он неизмеримо мощнее. Вот тебе пример, чтобы ты понял. Квантовый компьютер способен за несколько секунд рассчитать то, на что у классического уйдут годы.

– Я знаю, – с набитым ртом ответил Миотезоро. – Но согласись: это же потрясающе! В медицине его ждут с нетерпением, особенно для разработки новых препаратов: мы сможем изучать межмолекулярные взаимодействия на симуляторах, которые требуют огромных мощностей. Мы сможем создавать лекарства, воздействующие на определенные протеины, а может, даже научимся точнее предсказывать сердечнососудистые риски. Короче, ты должен быть доволен, приятель, потому что в будущем мы легко вылечим тебе рак или болезнь Альцгеймера.

– Конечно.

– А может, и твою нерешительность.

– Очень умно!

– Ну серьезно, милый мой, ты пять минут выбирал себе сэндвич, а между тем все знали, что ты возьмешь вегетарианский. Заменив сэндвич с колбасой на сэндвич с хумусом и киноа, ты, может, избежишь колоректального рака, зато с гарантией помрешь от удушья!

И Миотезоро разразился своим неподражаемым смехом, похожим на скрип несмазанной дверной ручки, которую без конца крутят.

Давид мельком взглянул на экран своего мобильника. Его фото на LoveMe собрало 103 лайка. Он вздохнул с удовлетворением, но спустя миг слегка встревожился: удастся