По воле чародея - Лилия Белая
Что ж, надо признать, она очень увлеклась и молчаливо отбирала целыми жмутами, уже видя нужные колоски, без помощи всякой магии. Обыкновенные колосья она относила на гумно, где потом крестьяне выбивали из них зёрна для будущей муки.
Пан поразился старательной работе пленницы, удивился спокойному выражению лица, не печальному, но и не весёлому.
Овинник, когда Настасья понесла очередной не волшебный сноп в заднюю часть помещения, огорчённо прошептал на ухо магу, что уж больно тихо и скучно проходит их работа.
– Радуйся, друже, – посоветовал тому волшебник, – лучше уж скучно, чем на нервах каждую минуту, срывая голос. Поверь, с ней по-другому не бывает.
Овинник понятливо кивнул, недоверчиво покосившись на убирающую снопы Настасью, постучал по столу и плюнул через левое плечо. Выглядело сие весьма иронично.
Прошло несколько часов. Вечерело. Работы, конечно, убавилось, но ненамного.
Около Властоша накопилась добротная горстка золотых крупиц – и крупных, размером с перстень, и совсем крохотных, будто пылинки. Овинник мог похвастаться пригоршней гораздо больше, а вот у Насти собрался почти целый бочонок – так, что злато едва умещалось на столе!
Золото насыпали в одну из бочек, но, увы, сокровище заполнило её только наполовину. Настасья, наконец, отёрла со лба пот, размяла ноющие руки и слабым голосом попросила отойти на передышку.
Властош закрыл лицо руками, шумно выдохнул. Да, он тоже хотел спать и есть, да, его силы тоже были на исходе, магия высасывала всё до последней капли, но он знал: работа – на первом месте, и пока золото не заполонит все три бочки, он не имеет права покидать овин. Разве что – на быстрый перекус. Времени и так в обрез.
– Думаешь, я не устал, дорогуша? – поинтересовался пан, исподлобья поглядев на Искусницу. – Думаешь, мне легко заниматься этим отбором? Сроки поджимают. Это большое чудо, что один мой хороший друг Мирон Мстиславич поговорил с властями, и теперь советник должен приехать за златом на несколько дней позже. Но задерживать я его не могу. Будь моя воля, испепелил бы их всех разом, но я не в силах! Они могущественнее, погубят, к чертям, всю страну и даже не заметят, а тут – ты, уставшая, несчастная!..
– Прошу вас! – повторила Настя, голос всё же треснул, сорвался на восклицание. – Хотя бы на одну лучину отпустите, сил боле нет. Хочется есть, пить… смилуйтесь. В глазах рябит уже от этого проклятого золота!
Властош утомлённо глянул на Овинника. Тот кивнул, мол, лучше уж дать нерадивой отдохнуть, нежели терпеть её дальше. Смутно и с недовольством он посмотрел на одну бочку, частично заполненную золотом.
Голова Вишнецкого кружилась. Силы были на исходе, ломило всё тело. Развеять сон, ноющую усталость, прибавить энергии собственными чарами он не мог, но знал волшебник иной вариант. И решил пойти на уступки Настасье. Не без своей выгоды.
– Ладно, ступай, – выдохнул шляхтич. – Но с одним условием. Посох мой принеси. Он на третьем этаже, в кабинете. Да смотри, замарашка, не трогай ничего кроме него.
– Ага, – хихикнул нечистый. – А то ежели тронешь что-нибудь чужое – в жабу превратишься! Властош Ладович умеет на всё чары накладывать искуснее, чем ты злато находить в колосьях!
Настасья пропустила оскорбление мимо ушей, быстро поблагодарила волшебника и стрелой вылетела из овина.
* * *
На кухне, в поместье Настасья повстречала Данилку и Аннушку. Помня о былом, Настя начала расспрашивать о здоровье, и Анна кратко отвечала:
– Боль в спине проходит, скоро вернусь в свою избу и за работу, за работу…
Настасья слушала её, трапезничая свекольником, хлебом и ржаным квасом.
Данилка сидел около названой сестрицы. С набитым ртом чисто из ребяческого любопытства, мальчишка интересовался, как себя чувствует Настя, что она сейчас делала, и чем занят пан.
Однако Настя в ответ не проронила ни слова. Где-то в глубине души знала, что всё это выглядело глупо, но и проучить Данилку тоже страшно хотелось. Он первый решил с ней не заговаривать – обиделся! Так что же, можно продолжить его игру!
– Вот, значит, как? Да?! Ты меня в упор не видишь! – восклицал мальчонка.
Кухарка потрепала его по голове и с сожалением глянула на обоих.
– Да, я обвинил тебя во лжи! – продолжал Данилушка, сложив на груди руки. – И что с того? Это же правда! Все годы нашей дружбы скрывала от меня историю про маму свою! Я теперь потерял тебя, моего лучшего друга?! Почему ты такая вредина, Настя?!
– Отстань от меня! – огрызнулась Настасья.
Данилка обрадовался, но, разумеется, не её словам, а просто тому, что она наконец заговорила с ним!
Радость оборвалась слезами, когда Настя добавила, дескать «Данилушка нюни распустил подобно малолетней девчонке». Не сдерживая чувств, мальчонка разрыдался сильнее и убежал восвояси из кухни, грубо оттолкнув по пути нескольких взрослых служанок. Аннушка смолчала. Палашка строго зыркнула на Настасью.
– А сама, небось, нюни не распускаешь, – упрекнула её старушка и отобрала остатки пирожков с повидлом, заявив, что они предназначены не для неё, а для Данилки.
Ещё раз метнув недовольный взгляд, Палаша вышла вон.
Настасья взвыла, закрыла лицо ладонями. Почему всё было так сложно?
Анна молча гладила подругу по спине.
– Бежать мне надо, – обронила Настасья, ласково глянула на Аннушку и умчалась из кухонного флигеля в столовую, а затем в коридор.
Поднявшись по лестницам на третий этаж, Настя отыскала кабинет чародея. Он оказался заперт на ключ. Не предупредил коварный волшебник! Но посох забрать нужно, да только как кабинет открыть?..
Она стояла перед запертой дверью, положив руку на замочную скважину. Время отдыха стремительно истекало. Если она будет долго отсутствовать, пан снесёт ей голову! Мысли Настасьи отключились, на сердце налип неприятный страх. И одно только слово промелькнуло в тот момент в её голове. Всё, что могла она вспомнить.
«Отвожич»
В замочной скважине что-то щёлкнуло, и дверь сама медленно распахнулась перед Искусницей, впуская её. «Получилось. Я могу колдовать…» – подумалось Анастасии, и на сей раз своим способностям она не удивилась. Властош прав: они есть, но они не развиты. О, если бы можно было всё повернуть вспять!
Анастасия перешагнула порог кабинета. Зелёные обои успокаивали зрение, запах старинных книг и склянок с зельями дурманил, клонил в сон. Хотелось прилечь на софу, стоящую у стены и забыться, погрузиться в царство грёз, отрешиться хоть на одну ночь от пугающего реального мира.
Настасья протёрла лицо. Оглядевшись, заметила в углу посох. Из глазниц черепа
