По воле чародея - Лилия Белая
– Пане, а правда, что чародеи из Волховской Шляхты вешают крестьян на самых высоких шибеницах каждый день?
Вишнецкий посмотрел вниз и рассмеялся:
– Кто ж тебя так запугивал, маленькая?
– Таки они, – девчушка спокойно указала на побледневших молодцев. Властош с улыбкой перевёл на них взгляд, дав понять, что пора прощаться с жизнью.
– А ещё что говорили хлопцы? – Он опустился на корточки так, чтобы поравняться с ней.
– Ой, всякое! Савва сказал, мол, господа волшебники…
– Заринка… – прозвучало нервное со стороны Саввы, но девочка продолжала лепетать, полностью доверяя пану:
– … крестьян своих за провинности в жаб превращают и потом из их лягушачьих шкурок зелья для молодости варят! А ещё однажды он говорил, что и на мётлах летать не чураются…
– Ужас какой … – Властош едва сдержал смех, но мысленно уже убил Олешку и Савву. – По-моему, повесить гуманнее. Особенно наших сказочников. Но мы не в Вишнёве. Карпо, Ганна! Чадо ваше ненаглядное уведите!
Друзья увидели, как из сеней пожаловала ещё пара незваных гостей.
– Зарина, идём, вставать рано! – К девочке подбежала мама, схватила её за руку.
– От я тебе зараз хорошенько высеку за то, шо с ними якшалась, зазноба ты… – начал было Карпо, грозя дочке кулаком, но суровый тон его затих, стоило пану подняться и встать между отцом и девочкой.
– На ребёнка голос не повышай, холоп, – спокойно, продолжая ласково улыбаться, произнёс Вишнецкий. – Не то Заринку вашу я в усадьбу заберу, будет расти под присмотром Пелагеи, вас почти не видя.
– Так це ж воспитание, пане… Она ж вырастет непослушной, коль не бить! Пожурить то кожный можэ, но розга-то понадёжнее будэ…
– Приказа такого я не давал. И жену свою не смей трогать. Заринка маленькая ещё, не всё понимает. Вот когда отроковицей станет, так и спрос выше будет, а пока наставления будет достаточно. Уяснил? Если хочешь кого-то проучить, прошу, – Вишнецкий указал на мальчишек. – Эти хлопцы дурно на неё влияют. Вот с них шкуру и сдирай, но чадо своё не трожь.
– Воля ваша, – Карпо приложил руку к груди, поклонился хозяину в пояс. Примеру его последовала Ганна и дочка. Едва они ушли, Олешка с Оксаной и Саввой тоже поспешили незаметно проскользнуть к выходу, но Властош встал поперёк прохода.
– Ну-ну, не так быстро. Что вы там наплели девчонке про шляхтичей? Дескать, мы громадные виселицы возводим, чтобы избавиться от такой черни, как вы?
– Та мы ж шутили, пане, – Олешка нервно рассмеялся. Вишнецкий подхватил его хохот. Оксана побледнела, подсела к Аннушке, вжалась в её плечо.
– Давай я поведаю, чтоб утолить твоё любопытство, – колдун заговорил мрачным голосом, уже без былой ухмылки, сурово. – Многие паны и впрямь не любят заморачиваться с расчётами и эшафотами. Гораздо проще вздёрнуть холопа на хорошем суку. Высокие шибеницы – для избранных. – Властош по-хозяйски прошёл в избу, обжигая прищуренным взором собравшихся. Он встретил волчий взгляд Настасьи и, глядя теперь только на неё, продолжил: – Иногда господа казнят прямо у себя во дворе. Всё происходит быстрее, чем вы думаете. Провинился перед паном – пожалуют тебе петлю на ближайшем дереве, затянут потуже верёвку и оторвут от земли, да так, чтобы гопак плясал как можно дольше! – Злобно зыркнул он на Олешку, и тот по-мальчишечьи сжался от страха. – Не надейтесь, что сдохнете сразу, – прошипел с ненавистью шляхтич. – Заходцы любят зрелище. Потому, не дай вам бог сбежать за купол, который я возвёл для вашей безопасности. Долго не протянете. Увидеть Вишнёв, славный град чародейский, означает только одно – с жизнью проститься.
– Какова ложь, – процедила внезапно Настасья. К ней тут же повернулись. Властош выгнул бровь. Девушка поднялась из-за стола.
– Я знаю жизнь за «околицей»! Жизнь вольную и светлую, и там отнюдь не воняет смертью, как на вашей жниве под ударами плетей!
Анна сжала зубы. Вот ведь глупая! Что говорит…
– Ох, что за лицемерие, Настасья! – воскликнул Вишнецкий поражённо. – Не помнишь ли ты Славенск, «украшенный» шибеницами по приказу государя? Или папаша мельник так оберегал свою мышку, что она кроме мельницы ничего «на воле» и не видала?! Чем ты там занималась, напомни? Ах да, изредка молола зёрна да сказки читала. – Властош тихо засмеялся. – Ну что же, когда ты наберёшься достаточно знаний, мы с тобой однажды прогуляемся по улочкам разных городов, проедем мимо имений простаков, не волшебников, которых ты так ненавидишь, а обычных ясновельможных людей, и вот тогда ты увидишь мир во всей красе. И поверь мне, он тебе не понравится. Королевская власть порой выигрывает у шляхетской: с позволения Леоша помещикам, не обладающим чарами, также позволено казнить за малейшую провинность. И порой простые люди, наделённые властью, разбираются с чернью гораздо зрелищнее, нежели мы!
Повисло давящее молчание. Задумались все. Но холодный голос Властоша Ладовича распорол эту тишину.
– Вы двое, – обратился он к Оксане с Олешкой, – по хатам! Завтра целый день жатвы. Савва, отведи эту девчонку к Макару, там пусть ночует, а ты, сердобольная моя, – маг вдруг вцепился Анне в локоть, – ступай за мной. Побеседуем у меня в кабинете. И да, всех предупреждаю: ещё раз увижу в такое время вас вместе с дочуркой мельника, спрошу с каждого по всей строгости. Надеюсь, повторять не придётся!
На том вечёрка друзей завершилась.
* * *
Зелёные обои кабинета приятно успокаивали Анну, вошедшую в комнату следом за чародеем. Мерно чадили свечи в настенных канделябрах. Тёплый свет отбрасывал на книжные полки стеллажа причудливые узоры и золотил пугающий череп на посохе, что стоял в укромном углу.
«Давно колдун сюда меня не звал, всю работу только в селе поручает выполнять» – подумалось Анне. Утомлённым взглядом она рассматривала вишнёвые шторы на окнах, стеллаж со склянками, стопку бумаг на столе, перо, чернильницу.
Анна страшилась, что Властош в один момент разорвёт тишину, повысив голос. Но кричать шляхтич не стал. Напротив, пригласительным жестом указал Аннушке на резной стул, обитый бархатом.
Его ласковый голос настораживал. Анна осторожно присела на краешек стула, боялась сделать лишнее движение. Тут всё казалось таким хрупким, лёгким – так, что шевельнуться было страшно. Каждая склянка с зельем, фарфоровая статуэтка или даже маленькая ваза с алой розой, красовавшаяся на тумбочке, стоила гораздо больше, чем сама Анна. Девушка видела, как напротив неё по-хозяйски уселся Властош Ладович, сложил пальцы «домиком» и кивнул в ожидании объяснений.
Собравшись с мыслями, Анна завела рассказ о дружеском ужине с селянами, устроенном ею в собственной избе. Под пронзительным взором господина объяснять получалось неровно, витиевато. Властош ухмылялся, глядя, как Аннушка от
