По воле чародея - Лилия Белая
Мара представила служанку подруге.
– О, так ты тоже оборотень! Мне очень-очень приятно! Никогда ещё не видела славенских оборотней! – почтальонка рванулась к ней, с воодушевлением потрясла руку белке, будто знала её уже долгие годы. Этим странным жестом она сначала напрягла, но после всё же вызвала на устах Бели улыбку.
Когда заварили чай и принесли медовые коржики для гостьи, Навна наконец рассказала, почему соизволила явиться в столь позднее время.
– Ну, в общем я тут сама недавно. Приплыла из-за Вестлихого моря, решила пока здесь обжиться, чуть подзаработать на письмах, кушать-то на что-то надо. Я потом, возможно, улечу обратно, а может и нет, не знаю… Ну не суть. Я разносила письма, и забрела в Волшград.
При упоминании города, населённого чародеями, Мара насторожилась. В Славении было несколько таких городов, где предпочитала жить магическая знать: Вишнёв, Чаросвиж, Волшград…
– Как же тебя туда занесло? Он же в Белоречье, на юго-востоке!
– Не знаю, так вышло, я довольно быстро летаю. Но в общем, что я там увидела, ой… У короля вашего, видно совсем ум за разум ушёл! Видать, не он сам принял это решение, советник его подсобил, но… в общем, не особо я разбираюсь в ваших политических делах, но Волшеградский Лицей, в котором обучают дворян, сыновей чародейской Шляхты, его вчера закрыли…
Беляночка поперхнулась чаем. Мара поджала губы. Странно, с чего бы вдруг? Обещал же оставить хотя бы одну школу. Институт он давно закрыл, дворяне-колдуны теперь сами своих детей обучают, но… Какой глупый поступок! Возникнет бунт. Это прямая попытка ограничить Волховскую Шляхту в свободе. Неужели, нынешняя власть хочет лишить оставшихся в стране магов знаний? Тогда король легко расправится с ними по одному! К чему всё идет? Что он затевает?..
– Мара Васильевна, вы ведь не пойдёте против короля и не расскажете пану? – забеспокоилась Беляночка.
Мара смотрела застывшим взглядом в одну точку, осознавая услышанное и размышляя, что же теперь им делать, как сказать Властошу. Он ведь не сдержится, всю Славению вверх дном перевернёт! Мара рассмеялась собственным мыслям, но тут же схватилась за голову.
– Это мой долг. Он обязан знать. Он – глава Шляхты и должен предпринять меры. Он платит пшеничную дань за колдовство, тогда какого беса эти идиоты влезают в жизнь магической знати?! – Ведьма не выдержала, сильно стукнула кулаком по столу, покраснела. Навна икнула. Впервые за долгое время видела она знахарку такой раздражённой.
– Неужто, вы должны решать его проблемы, госпожа? – осторожно уточнила Беляночка, глядя в пол.
– Нет, – ответила Мара. – Я к нему не полечу, даже на помеле. Не хочу его видеть. Не хочу, верно ты сказала, решать его проблемы. Но оповестить его должны немедленно. Навна…
– Ась? – Навна, сёрбая чаем, подняла изумлённый взор на травницу. Она прекрасно видела этот намёк, но предпочла притвориться, что не понимает.
– Навна, милая… – настойчиво-ласково повторила Мара Васильевна, и Навна замотала головой:
– Не-не-не! Вы что, сударыня! Пан же меня за такие вести на первой берёзе вздёрнет! Я ещё слишком юна по меркам оборотней, чтобы умирать!
– И всё же ты первая узнала, тебе и говорить, – знахарка буквально поставила девчушку перед фактом.
– Н-но…
– Если он тебя хоть пальцем тронет, я ему свою метлу засуну в…
Смех Беляночки оборвал фразу ведьмы. Но даже обещание Мары Навну не сильно обнадёжило. Пана она всё-таки побаивалась. А ещё ей вспомнилось их последняя встреча, и гадание Властоша, дескать, ещё вернётся к нему, ещё встретятся. Ей и впрямь не следовало быть уверенной в том, что события пойдут так, как она захочет.
Мара тяжко вздохнула. Проблемы в последнее время стали навещать их чаще. Проблемы – вещь такая дружелюбная, что как одна придёт, так обязательно с радостью потянет за собой другие…
Время страды
Воля!
Ох, сколь радостное, сколь могучее слово!
Кто волю не любит?
Любит зверь, любит птица, червяк и тот её любит, и, пожалуй, меньше всех любит человек, придумавший рабство!
Сергей Клычков,
русский и советский поэт, прозаик и переводчик, литературный критик
Пламя в лампадке мерно чадило у иконы Единого. Звонко стучали спицы в сморщенных старушечьих пальцах. Резное кресло, в котором сидела занятая вязанием Палашка, раскачивалось взад-вперёд. Только неожиданная гостья нарушала эту благодать, меряя шагами комнатку, то и дело причитая о несправедливости жизни.
– Вы ничего не понимаете! Помещики одинаковы все! Я не понаслышке с ними знакома! Все как один – отступники, негодяи! – с пылкостью заверяла Настя кухарку, любезно согласившуюся даровать ночлег. – Из-за Властоша я потеряла отца, дом, Захария! Любора, человека, никогда не оставлявшего нас с Даней! Разве вы не можете этого понять? Или не хотите?!
Пелагея Агафоновна молчала. Отвечать что-либо казалось бесполезно: девица упрямо твердила своё и перебивала на полуслове. Подобно отроку, утверждающему, что воочию видел Змея Горыныча, а ему никто не верил, Настя пыталась убедить Палашку в коварстве Властоша Вишнецкого. В какой-то момент эмоции поугасли, оставив место отчаянию. Настя опустилась на колени и заплакала. Отчего она жаждет услышать поддержки от человека, который много лет не расставался с Властошем? Пелагея – его нянюшка, кормилица, верный друг. Разве может она понять боль Настасьи?
Горячая морщинистая рука легла на золотую макушку и ласково погладила.
– Успокоилась, дитятко? – спросила Палаша.
Дочь мельника всхлипнула, взглянув на кухарку мокрыми глазами.
– Ну полно те, солнце, – продолжала кухарка, – слезами горю не поможешь.
В очах Палашки, глубоких и пронзительных, зажглись огоньки как на свечах в храме. Настасья узнала этот взгляд. Так мог смотреть дядюшка Любор. Так мог смотреть Мелинар, её батюшка… Взгляд чужого человека отчего-то показался ей родным.
– Однако, верно, я не права, чёрствая гусыня, – с лёгкой колкостью высказалась о себе нянюшка. – Может, и впрямь, тебе стоит выплакаться. Всяко лучше, чем при господине. Сердце его не затронут муки девичьей души. Однако Власт не такой злодей, как ты о нём думаешь. Не дай Единый тебе повстречать его деда. Вот про кого словца светлого никто не обронит.
– Выходит, всё познаётся в сравнении, – усмешка Настасьи вышла болезненной. – Я знаю, что есть люди похуже вашего ненаглядного Власта. Знаю, сталкивалась. Но разве это что-то
