По воле чародея - Лилия Белая
Человек-ворон
Чародей и его пленники преодолели около восьми вёрст, миновав два вольных хутора и одно село с помещичьей усадьбой. Позади остался мост-переправа через широкую реку.
Ближе к вечеру показались распаханные поля. Последнее крохотное поселение в стороне мигнуло отражением низкого солнца в окнах. Зазвенели нотки детского смеха, а вслед за ним раздались сердитые голоса родичей, зовущих непосед по домам. Настасья печально вслушивалась в шум бурлящей жизни, но вскоре он затих подобно последней надежде. Незамысловатая мелодия дудочки, на коей играл Данилка, усыпляла и заглушала горькие воспоминания.
Впереди показались цветущие луга. Большая тропа вдоль них тянулась по опушке Навжьего леса. Солнце писало картину по сырому, разливало медовую акварель по зубчатым верхушкам елей, уже иссиня-тёмных у корней.
В лес пан въезжать не решился, короткая дорога к его вотчине была опасна. На пути могли повстречаться медведи – местные князья. Они напоминали проводников в другой мир, ведь за лесом раскинулся вольный Север, где свободные народы не обременяло правило крепи. За лесом господствовали другие законы, кипела крестьянская жизнь, обходившаяся без свиста плетей и грубых окриков управляющих. Там когда-то дышала волей семья Насти, а ныне Настя осталась почти одна.
Всю дорогу только и слышалась однообразно-весёлая музыка дудочки да утомительный топот копыт. Пан Вишнецкий не давал отдыха, и Данилушка покорно играл, не смея оторваться. Ехавший верхом Властош изредка бросал через плечо короткие взгляды на Настасью. Та молча сидела в повозке, облокотившись о мешки. Маг заметил, как порой кривилось от боли лицо девочки. Её руки затекли и онемели, верёвки натирали кожу, но на любую просьбу развязать их Властош отвечал отказом. Прочесть мысли пленницы было нетрудно. Она думала о побеге, тайком поглядывала на свой кармашек, в котором был спрятан волшебный гребень, и даже попыталась что-то шепнуть Данилке. Властош мгновенно, словно чувствуя, велел им переместиться друг от друга подальше. По приказу пана Данилка, теперь сидевший спиной к Насте на козлах, играл на дудочке, почти не прекращая.
– Хорошо, хоть плясать нас не заставляете! – зло обронила Настя.
– Захочу – спляшете, – усмехнулся господин Вишнецкий.
– А мы скоро доберёмся до вашего дома? – вдруг спросил Данилка, отложив дудочку.
Впервые за время долгой езды он подал голос.
Низкое солнце покрывало багряными красками безбрежные поля подсолнухов. Они росли напротив опушки Навжьего леса, будто пылающего в сочных оранжевых лучах.
– Скоро, хлопец, – ответил чародей. – Навжий лес тянется далеко до края славенских земель, но, если вовремя свернуть на северо-восток, он плавно перейдёт в Чернолесье. За ним моя усадьба.
– Ого, то самое Чернолесье? – удивился мальчик. – Настя про него мне сказки читала!
Властош поднял бровь, усмехнулся:
– И какие же сказки читала тебе Настенька?
Настасья скривилась, услышав, с какой издёвкой произнёс пан её имя, сурово поглядела на братца. И зачем он только вступил в разговор с врагом? Но Данилушка укора не заметил и продолжил:
– Там говорилось, будто бы в Чернолесье стоит изба на куриных ногах, и изба та служит дверью в иной Навий мир! Зайдёшь – и поминай, как звали! К Велеху, супругу Смерти-Мареньи отправишься…
– Не надо имён! – резко прервал волшебник, помрачнев. – Не буди лихо, малец. Не ожидал, что в ваших сказках звучат имена наших древних богов.
– На самом деле имена их упомянула однажды моя матушка, а я запомнил, – пояснил Данилка.
– Твоя покойная матушка, видно, была очень грамотной. – Властош встряхнул головой, слегка натянув повод коня. – Как любопытно.
– Ага! – мальчик оживился, обрадовавшись слушателю. – А ещё она рассказывала, дескать, в Чернолесье обитают упыри, твари из Нави и живые деревья с горящими красными глазами!
Настя толкнула братца ногой.
– Может, ты прекратишь с ним говорить? – раздражённо бросила она.
Данилка пожал плечами. В конце концов постоянно играть на дудочке он не мог. Настасья сумела беззвучно шепнуть мальчику несколько слов, и тот умудрился прочитать по губам: «Гребень в кармане. Надо попробовать!»
Властош обернулся.
– Мне кажется… пора дать передохнуть Даману и вашему ослу, – сказал он, внимательно глядя на пленников.
Настасья с ненавистью встретила его взгляд. Леший его подери, будто услышал!..
– Не так страшен чёрт, как его малюют, – молвил чародей, продолжая беседу с Данилой и спешился. – Неужто ты веришь в эти россказни, малец? Достань-ка сено из мешка, накорми осла.
Данилушка, сам не прочь отведать чего-то съестного, выполнил приказ шляхтича. Конь жадно принялся щипать жёсткую придорожную траву, а осёл взялся за нежное хрусткое сено.
– Верю, – убеждённо сказал мальчик. – Разве сказки могут врать?
Властош порылся в седельной суме, достал два яблока, положенные в дорогу Марой.
– Могут. Смотря, кем они написаны. Лови, малец, – спелый плод прилетел прямо в руки Данилки. – Впрочем, у язычников-чародеев тоже свои сказки. Многие продолжают верить, будто земля покоится на спине огромной черепахи, хотя землю по легенде сотворил бог Сварг. Некоторые староверы, уже седые обезумевшие старики, умудрялись открывать свои тайные школы. Знаешь, в них они преподавали теорию о том, что не Сварг сотворил всё из яйца, а напротив: яйцо снесла божественная курица!
Курица, надо же!.. Данилушка засмеялся, протянул яблоко Насте, но та отказалась.
– Какой бред, никаких яиц и куриц нет, землю сотворил Единый Господь! – выпалила она, сейчас просто желая сказать что-либо наперекор колдуну.
Властош, разрезавший яблоко кинжалом на дольки, насмешливо спросил:
– И где же был твой Единый, когда на тебя посыпались беды? Сумел ли твой Господь помешать замыслу моих богов, замарашка?
Настя поджала губы, отвернулась.
– Откуда вам знать, что я – Искусница? – переплела она другим цветом нить разговора. – Быть может, это чья-то глупая ошибка!
– Не думаю, – ответил Вишнецкий, перекусывая яблоком. – Солнце на твоём запястье зеницы слепит, и глаза ясные горят огнём божественным. Ты редкая птица, жаль, крылья пришлось подрезать для твоей и моей безопасности.
Настя заёрзала на месте, пытаясь хоть немного ослабить верёвки.
– Но если вы ошиблись, и я – обычный человек, просто наделённый проклятой магией, то… вы отпустите меня?
В ответ послышался короткий смешок. Настасья понимала: ничего доброго в нём нет.
– Тогда вы меня убьёте? – спросила Настя прямо, зацепившись взором за смертоносно сверкающий кинжал в господской руке, и тут же мрачно повторила: – Убьёте, я знаю. Без раздумий и жалости, как Захария. Для вас, панов, человеческая жизнь ничего не стоит.
Страх внезапно перехватил её горло, мешая нормально дышать. Как бы она ни пыталась принять храбрый вид, ничего не получалось.
– Ты плохо обо мне думаешь, дорогуша. – Маг доел яблоко, бросил очистки на обочину и вложил кинжал в ножны. – Убивать каждого, кто много знает – милая привычка моего деда,
