По воле чародея - Лилия Белая

– Не тревожься, – шляхтич кисло ухмыльнулся. – Давняя царапина, совсем позабыл о ней. Тренировался в фехтовании с Яковом, шпагой задело.

В душу Мары Васильевны закралось сомнение. Оно куснуло её, попробовало отрезвить, но напрасно. Травница верила.

– Похоже, эта девочка попала в историю… – задумчиво протянула Мара, отчётливо представив, какие ужасы пережила Настасья. Властош, соливший суп, не сдержался и рьяно отреагировал:

– О-о! Попала, не то слово! Причём, по-крупному!

Солонка выскользнула у него из рук, просыпалась на столешницу. Пан прикусил губу. Малейшая оплошность могла выдать кривду.

– Поссоримся, – задумчиво прошептал чародей. Травница, напротив, улыбнулась, собрала соль в горстку и, прочитав над ней заговор, перебросила через левое плечо.

– Не поссоримся, не волнуйся. Не из-за чего нам уже ссориться. Уже всё в прошлом. В глаза-то хоть посмотришь? Или так взгляда моего боишься?

Властош взглянул. Сердце сжала ледяная боль.

– Знаешь, – не сводя глаз с пана, молвила Мара, – я тебе верю, Власт. И я помогу. Видимо, и впрямь время переломное пришло. Важно, чтобы Настя согласилась принять участие в наш… В твоём деле.

– Примет.

«Куда она денется?» – спросил сам себя Вишнецкий и вдруг поморщился, схватившись за виски.

– Что с тобою? – насторожилась Мара.

– Всё нормально! – бросил раздражённо Властош. Знахарка поняла: пана мучила головная боль. Нужно будет приготовить лекарство, магией он эту хворь всё равно не изгонит, а отвар хоть чутка утихомирит. Зная, что пан не оценит заботы, и скорее всего отшатнётся, Мара всё же выдохнула, встала позади чародея и накрыла пальцами его виски. От неожиданности Властош дёрнулся. Мара стиснула его голову так, как кошка когтями впивается в жертву.

– Что ты делаешь?

Ведьма не отвечала. Зажмурившись, шептала наговор. В какой-то момент волшебник облегчённо выдохнул. Боль, повинуясь холодным дланям, растаяла без следа.

– Больше не трону тебя, сокол ясный, не переживай, – печально ответила Мара и отошла. Властош хотел было поблагодарить, но в горницу заглянула Беляночка и затрещала, как детская деревянная игрушка:

– Я всё! Всё-всё сделала, везде прибралась! Опочивальня для гостя готова, хозяйка! Теперь к столу, да?.. Мы же потрапезничаем, Мара Васильевна?..

… Горшок ухватом вытащили из печи. Разлили суп по мискам, и аромат наполнил весь терем. Выглянул из-за печи лохматый человечек, сверкнул золотыми глазами, облизнулся. И так же быстро нырнул в тень. С удивлением потянулось посмотреть на ужин иноземное растение, которое по доброте белки было вынуждено питаться тем, что готовила Мара.

Трапезничали наскоро. Беляночка уплетала за обе щеки, нахваливая блюдо. Мара и Властош ужинали молча, только стук ложек о тарелки звенел по горнице. Белка не сводила подозрительного взора с сияющего перстня чародея, а ещё успела подметить одну особенность – волшебник и травница, будто поссорившиеся друзья, старались друг на друга не глядеть.

* * *

Лучина догорала, медленно впуская в горницу мрак. Недовольно шуршал за печью домовой дух, пытаясь уснуть. Скрипела лестница: это Мара провожала Властоша на второй этаж. Она сдержала обещание. Когда зашли в светлицу, ведьма зажгла свечу, положила блюдо с яблоком на дубовую столешницу перед паном и поспешила уйти, наспех пожелав доброй ночи.

Властош с уходом Мары выдохнул. Не следует ей знать правду и видеть настоящую Настасью, которая стала пану врагом.

Вишнецкий уселся в резное кресло, покатил спелый плод по ободку блюда, обращаясь к нему, как к живому:

– Покажи мне, блюдечко волшебное, Анастасию, дочь Мелинара.

Отвёл руку, и яблоко само собой продолжило катиться по краям. Сердцевина его засияла, затрещали магические искры. Послышался звук, словно хрустело под ногами разбитое зеркало. Миг спустя в блюде отобразились движущиеся картинки. Смотреть на такое чудо было и впрямь занятием увлекательным. Волшебник прищурился, подался вперёд, разглядел помещение, немного похожее на светёлку.

В комнате то там, то здесь красовалось на полках и столах множество деревянных изделий. Хозяин лавки сидел напротив ужинающих ребят и вырезал очередную поделку. Старик не отрывался от работы и в то же время внимательно слушал печальную историю, наперебой рассказываемую Настасьей и Данилкой.

Трижды ремесленник успел занозить пальцы и один раз порезаться. Он нервничал. Руки его дрожали.

– Значит, Лисаветы нет больше на свете, ох чуяло моё сердце… – тяжко вздыхал резчик, силясь не заплакать. – И Мелинара, старого друга, теперча нет. Жизнь в мышиной шкурке подобна смерти. Как же я боялся, что всё так обернётся…

Анастасия встала из-за стола и подойдя, обняла мастера. Опустилась на пол, положила голову к ремесленнику на колени, не выдержала и зарыдала.

– Дядюшка Любор, что нам теперь делать? – тоненьким голосом спросил Данилка.

«Имя лавочника знаю, уже хорошо, – улыбнулся мысленно Властош. – Если мне не изменяет память, я видел его жалкую лавчонку в Славенске, как раз недалеко от того места, где во второй раз повстречался с замарашкой! Столица, без сомнений. Несколько часов пути, ровно столько же, как и от её деревушки. Настасья выбрала самый неверный вариант».

– Он нас не найдёт?.. – между тем, спрашивала Настя.

Вишнецкий заулыбался, закатывая глаза. Боги, какая наивность!

– Нет, милые, не найдёт, мы успеем, – видимый в блюдце Любор погладил девочку по волосам и снял очки, протирая глаза, которые нещадно щипали слёзы. – Завтра к полудню один мой друг отправится к дальним берегам западной Илантии. Он купец, станет торговать с тамошними жителями, продавать наши товары. Судно небольшое, справное, стоит на реке Вятуни, что за городом. Я напишу письмо, и он возьмёт вас на борт. По реке выйдете в открытое море. Денег вам дам немножко, из последних моих, на первое время хватит. В Илантии заживёте совсем по-другому…

«Ну это вряд ли, господин плотник», – фыркнул Вишнецкий.

– Но нам тогда придётся расстаться, – с горечью сказал Данилка.

Мастер протянул руки, и ребёнок подбежал к нему, желая утонуть в объятиях.

– Придётся, мой хороший, придётся. Но, даст Бог, свидимся, когда вы найдёте помощь. Одна мудрая фея, родом из Илантии может вам подсобить. Она всем помогает. Я когда-то в молодости с ней виделся.

При слове «фея» маг насторожился. Сильных фей на этом свете было не так уж много, но одну он знал лично.

– Как это, фея? С крылышками, как в западных мифах? – удивился Данилка.

Любор покачал седой головой:

– Не-ет, у синьорины той крыльев не было. А вот волшебная палочка имелась. Самая что ни на есть настоящая! Феи – те же ведьмы, только в Илантии зовутся иначе. «Феиро» по-ихнему басурманскому «колдунья» означает. Помню, когда был молодым, зелёным совсем, прям как ты, Данилка, я работал плотником на корабле, и волей случая мне удалось