Злая. Сказка о ведьме Запада - Грегори Магуайр
Через несколько минут старуха, рыбачка и девица уже катили телегу по заросшей тропе сквозь осенний лес, мимо зарослей вереска и папоротников. Ветер крепчал. Он так и свистел над безлесыми вершинами Тряпичных холмов. Мелена, распростёртая на одеялах, тяжело дышала и стонала, не приходя в сознание.
Заслышав шум пьяной толпы с вилами и факелами, женщины замерли и некоторое время стояли молча, в страхе прислушиваясь к невнятной ругани. Затем, ускорившись, двинулись дальше, пока не вышли к туманной роще – на окраину кладбища для некрещёных покойников. В глубине рощи неясно вырисовывался силуэт часов. Гном оставил их здесь для сохранности – он был не дурак и прекрасно понимал, что в этот уголок боязливые жители деревни явно не забредут сегодня ночью.
– Гном с подручными тоже пьют в таверне, – выговорила девица, тяжело дыша. – Тут нас никто не найдёт!
– Так ты, значит, заглядывала в окна таверны на мужиков поглазеть, потаскуха? – буркнула сварливая старуха.
Она распахнула заднюю дверь часов и обнаружила внутри пространство, в которое можно было протиснуться. В темноте зловеще застыли маятники. Огромные зубчатые колёса выглядели так, будто только и ждали возможности пошинковать в капусту любого незваного гостя.
– А ну-ка, затащим её сюда, – велела старуха.
Ночной туман и факелы к рассвету сменились тяжёлыми грозовыми тучами и пляшущими скелетами молний. Изредка небо прояснялось, но сразу после этого заряжал ливень, и крупные тяжёлые капли сыпались из туч, словно комья грязи.
Повитухи выползли на четвереньках из задней двери часового фургона с итогом своих трудов на руках. Они прикрыли младенца от воды, текущей с крыши.
– Глядите, радуга, – сказала старшая, кивнув на небо. И действительно, там повисла блёклая разноцветная полоса.
То, что они увидели, обтерев ребёнка от крови и околоплодных оболочек… Может быть, это была игра света? Ведь после грозы и сама трава будто переливалась всеми оттенками зелени, и розы пылали на стеблях безумным великолепием. Но даже с учётом всех природных эффектов повитухи не могли отрицать того, что видели. Под блестящей плёнкой естественных жидкостей кожа младенца отливала странным бледно-изумрудным оттенком.
Не прозвучало ни вопля, ни плача новорождённого. Ребёнок открыл рот, вдохнул – и умолк.
– А ну-ка плачь давай, ты, исчадие, – цыкнула старуха, – ты же первым делом заорать должен.
Ребёнок её требование не выполнил.
– Очередной упёртый мальчишка, – вздохнула рыбачка. – Ну что, убьём его?
– Да что ты сразу грозишь, – фыркнула старуха. – Это девочка.
– Ха, – вмешалась близорукая девица, – да вы гляньте, вон же краник-то.
С минуту они препирались – притом что держали в руках совершенно голого младенца. Только после второго и третьего обтирания стало ясно, что это действительно девочка. Возможно, при родах какой-то сгусток естественных выделений попал новорождённой между ног и быстро засох. Когда её вытерли как следует, оказалось, что малышка хорошо сложена: вытянутая изящная головка, красивый разворот ручек, симпатично круглые крошечные ягодицы, ловкие пальцы с маленькими острыми ноготками.
И зелёная кожа. На щеках и на животе цвет становился темнее, будто румянец, сомкнутые веки были скорее бежеватыми, а на голове тёмной полоской проступали будущие волосы. Но всё остальное тело было неоспоримо травянистого оттенка.
– И это после всех наших хлопот, – посетовала девица. – Такой вот зелёный обмылок. Может, правда её убьём? Вы же знаете, что люди скажут.
– Да она как будто гниёт, – сказала рыбачка, проверяя, не растёт ли у малышки хвост, и пересчитывая пальцы на ручках и ножках. – Воняет навозом.
– Это у тебя под носом навоз, дура. Ты сидишь в коровьей лепёшке.
– Это же больной слабый уродец, вот и цвет такой. Давайте его в луже утопим. Мамаша и не узнает – когда ещё от обморока оклемается.
Они захихикали. Они по очереди укачивали младенца на локте, передавали по кругу, прикидывая вес. Убить это существо было бы самым милосердным поступком. Вопрос состоял лишь в том, как именно.
Но тут ребёнок зевнул, и рыбачка машинально сунула ему палец пососать. И новорождённая откусила палец у второй костяшки. Она чуть не захлебнулась от брызнувшей струи крови, палец выскочил у неё изо рта и упал в грязь.
Между женщинами завязалась драка. Рыбачка кинулась душить девочку, старуха и девица пытались удержать товарку. Палец подобрали с земли и сунули в карман передника – может, ещё получится пришить обратно к руке.
– Это она петушок хочет, поняла сейчас, что у неё своего нет! – визгливо захохотала девица. – Бедолага тот парень, кто решит затащить её в постель! Она и его стручок оторвёт на память!
Повитухи вновь забрались в часы и швырнули уродца на грудь матери. Об убийстве из милосердия они уже и не думали – вдруг ребёнок откусит им ещё что-нибудь.
– Может, хоть матери титьку цапнет, и наша Спящая красавица мигом очнётся, – хмыкнула старуха. – Хотя что это за ребёнок, который пьёт кровь вперёд молока матери!
Они оставили Мелене ковшик с водой и под новыми порывами ветра с дождём отправились, хлюпая по лужам, разыскивать своих сыновей, мужей и братьев – чтобы отругать и побить их, если те живы, или похоронить, если нет.
А во тьме внутри Часов Времени новорождённая малышка глядела вверх на ровные, смазанные зубчатые колёса.
Расстройства и лекарства
Несколько дней Мелена не могла смотреть на порождённое ею существо. Она брала его на руки, как и положено матери. Она ждала, когда в её душе подспудно, сама собой, поднимется волна материнской любви. Она даже не плакала, лишь жевала пьянолист, чтобы ненадолго забыться от случившейся беды.
Это ведь девочка. Это существо на самом деле она. В одиночестве Мелена изо всех сил пыталась перестроить мысли на новый лад. Дёргающийся, несчастный кулёк не был ни мальчиком, ни кастратом; это было создание женского пола. Оно спало и выглядело как куча вымытых капустных листьев, которые оставили сохнуть на столе.
В панике Мелена написала письмо в Кольвен-Граундс, упрашивая свою старую няню вернуться с заслуженного отдыха. Фрекс поехал вперёд на повозке, чтобы забрать няню с почтовой станции в местечке Стоунспар-Энд. На обратном пути няня спросила Фрекса, что не так.
– Что не так? – Он вздохнул и глубоко задумался.
Няня поняла, что неудачно подобрала слова – Фрекс слишком отвлёкся. Он начал бормотать некие общие фразы о природе зла. О пустоте, созданной необъяснимым отсутствием Безымянного Бога, в которую неминуемо должна устремиться духовная отрава. О неком вихре.
– Я имею в виду, что не так с ребёнком! – резко перебила его няня. – Меня интересует не вся вселенная, а один ребёнок, раз уж меня попросили помочь! Почему Мелена зовёт меня, а не свою мать? Почему не пишет деду? Он же
