Егерь. Системный зверолов - Николай Скиба
От этого зрелища всегда кровь стыла в жилах. Раскол казался живым — пульсирующим, дышащим, наблюдающим. Даже воздух вокруг него мерцал, искажая очертания звёзд.
Я отвёл взгляд, сосредоточился на доме и невольно улыбнулся.
Чёрт возьми, как же всё изменилось!
Даже в полумраке было видно — хозяйство преобразилось. Забор, который ещё недавно грозил рухнуть, теперь стоял ровно. Крышу как следует подлатали.
Во дворе исчез тот хлам, что валялся повсюду. Даже сам сарай выглядел по-другому — доски подправлены, крыша починена.
Огород… класс! Ровные грядки тянулись к речке, и даже в темноте было видно, что они ухожены. Не те чахлые заросли сорняков, что были раньше. Эх, только его и успел сделать. Но ничего, всё впереди, зато помог другим способом.
Ольга получила свою долю денег и не растратила их попусту. Привела в порядок то, что можно было привести. В окне я видел её силуэт — она сидела за столом, а не валилась от усталости.
Хорошо. Очень хорошо. Значит, моя работа не напрасна.
Я подкрался ближе и заглянул в оконце.
Мать спокойно пила чай — нормальный чай. Рядом на столе лежал кусок хлеба, и даже отсюда было видно, что хлеб свежий.
Я вновь невольно улыбнулся. Теперь она живёт, а не упахивается в полях с утра до ночи. Но не удивлюсь, если вскоре вернётся к работе — характер такой. Ладно, хоть передышку взяла.
Удостоверившись, что всё спокойно, тихо постучал в дверь.
Послышались осторожные шаги, скрип половиц. Дверь приоткрылась на ширину ладони, и в щели показались испуганные глаза.
— Макс⁈ — выдохнула она и тут же распахнула дверь. — Сынок, что ты… как ты… — Она схватила меня за руку и втащила в дом, торопливо заперев дверь на засов. — С ума сошёл? Тебя же увидеть могут! Да и поздно так!
— Всё нормально, — тихо сказал я. — Никто не видел. Осторожно добирался.
Она отстранилась, её глаза горели страхом за сына.
— Ты понимаешь, что делаешь? Если староста узнает, что ты тут был… — Она стиснула кулаки, но голос её оставался твёрдым. — Макс, как же ты мог так рисковать?
— Послушай, — взял её за руки, заставляя посмотреть мне в глаза. — Всё будет в порядке, перестань уже. Я тут принёс тебе гостинцев. Зайчатина свежая, грибы, ягоды.
Ольга посмотрела на мясо, и её брови нахмурились.
— Откуда у тебя такие знания? — спросила она строго. — Всё не могу понять. Как ты мог всё это время ловить столько дичи? Без опыта?
— Мог, — сказал я просто, игнорируя последний вопрос. — И буду дальше. Помнишь, что я тебе говорил? Что буду работать? Охота и Звероловство в моей крови.
Она покачала головой, скрестив руки на груди.
— Нет. Снова ты об этом! — Голос её был решительным, но в нём слышалась боль. Вот упёртая!
Я сел на лавку, жестом приглашая её присоединиться. Она колебалась, но в конце концов сдалась, по-прежнему настороженная.
— И всё-таки. Расскажи мне про отца, — сказал я мягко. — По-настоящему расскажи. Что он умел? Ты единственная можешь знать всю правду, и единственная кому могу доверять.
Ольга напряглась ещё больше.
— Зачем тебе это знать? — спросила она резко. — Он погиб, Макс. Погиб из-за своей гордыни, из-за того, что думал, будто может всё. Не повторяй его ошибок!
— Какие ошибки? — настаивал я. — Тут всё не так просто…
— Не говори мне про «просто»! — оборвала она меня. — Ты не знаешь этих тварей Раскола! Они умные, хитрые, злые! Я предупреждала Сашу! Много раз просила, а он…
Я помолчал, глядя на её суровое лицо.
Эх, не хотел. Но придётся.
Тихо спросил:
— А что, если скажу тебе, что уже стал Звероловом?
Она выпрямилась, словно её пронзила молния.
— Что… что ты сказал?
— Я уже Зверолов, — повторил я спокойно. — Поймал питомца. Приручил его. Кормлю магическими реагентами, тренирую. Всё как полагается.
— Не может быть! — резко ответила она, вскакивая с лавки. — Ты ведь ещё совсем недавно еле стоял на ногах! Когда ты успел?
— Ну… Я не вру, — сказал и медленно протянул руку к пазухе.
Её глаза сузились, когда она поняла, что я делаю.
— Макс, — произнесла она предупреждающе. — Не говори мне, что…
Но я уже достал Красавчика из-за пазухи. Горностай сонно моргнул, привыкая к свету свечи, а затем любопытно уставился на незнакомку.
Ольга застыла, словно окаменела. На её лице читались шок, недоверие и гнев одновременно.
— Вот, знакомься, — сказал я мягко, поглаживая зверька по голове. — Это Красавчик. Мерцающий горностай. Мой первый питомец. Видишь вот этот завиток у него за ухом?
Красавчик вильнул хвостом, оставляя в воздухе след из золотистых искр. Его шёрстка переливалась в свете свечи.
— Безрассудный мальчишка… — выдохнула Ольга, опираясь рукой о стену.
Она смотрела на Красавчика широко распахнутыми глазами. Её лицо побледнело, а руки непроизвольно сжались в кулаки.
— Ты всё-таки сын своего отца, — произнесла она с горечью и укором. — Я так надеялась, что тебя это не коснётся. А ты…
Она замолчала, отвернувшись к окну. Плечи её напряглись — сдерживала эмоции, как всегда.
— Эй, — мягко позвал я, усаживая Красавчика на стол. Горностай тут же свернулся клубочком, но глаза держал открытыми, наблюдая за происходящим. — Расскажи мне про отца. Всё, что знаешь.
— Зачем? — резко обернулась она. — Чтобы ты повторил его путь? Откажись!
— Нет, не откажусь! Расскажи, чтобы понимать, с чем имею дело, — ответил я честно. — Мне это нужно, правда. Ты что, мне враг, что ли? Что-то было в отце такое, расскажи о его силе.
Ольга медленно опустилась на лавку. В её глазах мелькнула тоска.
— Твой отец… — начала она, глядя в пол, — Опять Ирма была права, говорила, что не оставишь этот путь. Хорошо, хочешь знать? Он был не просто хорошим звероловом. Он был великим.
Голос её потеплел, когда она заговорила о муже. Несмотря на страх и боль утраты, в интонациях проскальзывала гордость.
— Великим? — переспросил я, наклоняясь
