Обожаемый и осуждаемый - Оксана Кас
Глава 4
Марсель
Поезд Париж-Марсель очень быстрый. Скорость в пути — 300 километров в час. Но в вагоне это почти не чувствовалось — движение настолько плавное, что смена пейзажей за окном казалась рекламным роликом для туристов. Пригороды Парижа с промзонами сменили аккуратные французские деревушки, зеленые поля и виноградники. Потом началась холмистая местность, которая постепенно становилась все более скалистой, появились первые оливковые рощи, сосны на скалах. Терракотовые крыши, яркое солнце, цветущие деревья — чувствовалось, что они едут на юг. Хару брал с собой книгу, но в итоге как минимум полтора часа из трех пялился в окно.
В груди словно взрывались пузырьки газировки — казалось, что он на пороге чего-то важного… он вроде и понимал, что это просто так ощущается исполнение мечты — он ведь всегда хотел прокатиться на поезде по Европе — но все равно почему-то в нем жило ощущение, что в Марселе его ждет что-то особенно хорошее.
В дороге менеджер Пён купил им кофе в бумажных стаканчиках, но с разговорами не лез, просто молча сидел рядом. В Сеуле уже поздно, так что прекратились и бесконечные сообщения от сотрудников агентства. Хару наслаждался поездкой.
Вокзал в Марселе встретил шумом толпы. Было много туристов с объемными рюкзаками за спиной, так что к выходу пришлось пробиваться достаточно долго. Вокзал не особо-то ухоженный — много мусора. Запах от переполненных баков смешивался с запахом кофе и выпечки — внутри вокзала много сетевых кофеен. Когда Хару все же выбрался на улицу, то действительно ощутил, что море близко — в воздухе чувствовался этот соленый морской запах. Оглянулся — здание вокзала выглядело внушительно.
Вместе с менеджером Пён они спустились по длинной старинной лестнице — по краям стояли статуи, а с верхних ступеней открывался шикарный вид на город — и сели в такси. Дорога от Парижа до Марселя заняла чуть больше трех часов, а вот от вокзала Марселя до отеля добирались аж сорок минут. Хару открыл окно и с любопытством разглядывал все вокруг. Марсель казался более шумным, чем Париж — машины здесь чаще сигналили, люди на улицах активнее жестикулировали, а фасады старых зданий соседствовали с уличными лавочками-однодневками и… горами невывезенного мусора. Вообще, мусора хватало и в Париже, но там он как-то менее бросался в глаза, его старались убрать хотя бы с туристических маршрутов. Здесь же в жилых кварталах — просто горы мешков, которые ждут, пока начнут работать городские службы.
Уже настал вечер и они попали в традиционную дорожную пробку — кажется, это характерно для всех больших городов. Солнце клонилось к закату, «морской» запах словно усиливался с каждой минутой, таксист временами бубнил что-то себе под нос по-французски: кажется, материл традиционных «дураков на дорогах».
Их отель был современным, но оформленным «под старину». Девушка на ресепшене сначала внимательно их рассмотрела, а потом удивленно улыбнулась Хару и обратилась к нему по-английски:
— О, вы тот парень из рекламы кофе!
Хару смущенно улыбнулся и кивнул.
— Мы рады приветствовать вас в нашем отеле. Я так понимаю, это вас нужно зарегистрировать в одном из номеров для группы из Южной Кореи?
Менеджер Пён — а он неплохо говорил по-английски — тут же начал разговаривать с девушкой, объясняя ситуацию. Их нужно вписать в уже занятые номера. Так как остановятся они здесь больше, чем на неделю, Хару смог заранее выбить себе право жить с Тэюном — хотелось простого, человеческого «болтать по вечерам обо всем подряд».
Тэюн же и выбежал встречать Хару. Он тут же радостно сообщил, что ему очень понравилась ехать в поезде, а Чанмин умудрился спать, когда за окном такие виды.
— Вы не ужинали? — уточнил менеджер Пён.
— Нет, — покачал головой Тэюн, — Кто-то из стаффа вроде уже уходил на поиски пропитания, но мы ждали Хару. Хотим пойти в итальянский ресторан.
Хару с удовольствием согласился, но попросил сначала все же отпустить его в душ. Тэюн весело фыркнул:
— Ну, в этом я и не сомневался. Иди, вылизывай шерстку, потом пойдем есть пасту и пиццу!
Хару, улыбаясь, беззлобно пихнул Тэюна локтем: теперь еще и этот постоянно над ним подшучивает из-за фанатского образа «кота».
Их хореографом был Энзо, парень не старше тридцати, среднего роста, худой и загорелый. У него были слегка вьющиеся темные волосы, которые на солнце выгорели естественно, а не с помощью парикмахеров. Он часто убирал длинные пряди с лица, прочесывая волосы всей пятерней. А еще много смеялся и, казалось, вообще не мог стоять на месте. Даже когда парни просто отрабатывали танец, Энзо ходил туда-сюда и внимательно всех рассматривал.
Общались на английском, услуги переводчика почти не требовались. Английский Энзо был примерно на том же уровне, что у Тэюна и Сухёна, но подвижная мимика и находчивость позволяли ему многое объяснять вообще без слов. Часто его указания вообще сводились к «та-та-та» и «пам-пам».
Хару сначала немного переживал, что не все будет понимать, он не считал, что его уровень английского позволяет ему нормально общаться. Но с Дерошем он практически не испытывал проблем — знание базовой грамматики и онлайн-переводчик позволяли вести беседу практически без проблем. С Энзо было еще проще. Хару вообще понял, что ему относительно легко дается язык на каком-то бытовом уровне. Энзо сказал, что у Хару сильный акцент и звучит его французский временами очень странно, но его понимают, а это огромный плюс. Особенно, когда ты хочешь гулять по городу, где не очень-то любят говорить по-английски. Хару уже мог здороваться и прощаться, благодарить, заказывать еду, узнавать цены, выучил название практически всех фруктов.
Вообще, фруктами они отъедались от души. Хару в первый же вечер нашел ближайшую фруктовую лавку, так что каждое утро парни покупали там несколько килограмм чего-нибудь и уплетали это всемером, прямо по дороге в танцевальный зал. Продавец, кажется, считал их людьми из голодного края — худые, бледные, покупают фрукты и начинают их есть практически сразу же, еще и споря насчет того, кому достанется самая мягкая груша. Объяснить продавцу, что дорогие для Европы весенние фрукты стоят как минимум в полтора (а то и два) раза дешевле, чем в Корее, смысла не было. Тэюн как-то вечером проводил прямой эфир
