Громов. Хозяин теней. 5 [СИ] - Екатерина Насута
![Громов. Хозяин теней. 5 [СИ] - Екатерина Насута](https://cdn.vse-knigi.com/s20/4/7/5/8/1/7/475817.jpg)
И те, кому не хватило места, оттеснённые к стенам, поднимались на эти стены, до самого до потолка.
Зрители.
И я. Силы хватало. Она пропитала это место, только бери. И я взял, чтобы вернуть, чтобы снова слегка сместить границу. Мне почему-то захотелось, чтобы Роберт Данилович тоже их увидел. А то ведь нехорошо. Артист без зрителей жить не может.
— Ты… — он понял. Обернулся. Руку выкинул, вот только теперь Тьма успела. Передо мной мелькнули чёрные крылья, принимая целительскую силу.
— Я, — я развёл руками. — Как видите. Мы с вами вдвоём остались. Поговорим?
— И ты меня отпустишь?
— Да.
— Врёшь!
Вру, конечно. Но всё равно обидно. И потому гляжу на Роберта Даниловича с укоризной. Мол, как можно так плохо о людях думать.
— Мне не выгодна ваша смерть, — взгляды на него тоже плохо действуют. — Наоборот. Вы ценны как свидетель. Я вас выведу. Доставлю в Охранку. Там вы расскажете и о том, что за дрянь принимаете. И о том, что вас с Королём связывало. И об Алхимике.
— Ты… знаешь? — а вот теперь он не играет. Он поражён в самое сердце. Хотя казалось бы… — Ты… с ним?
— Нет. Скорее наоборот. Я против него.
— Почему?
— Как тебе объяснить-то…
Тьма скользит по краю арены. А ничего так новый её образ. На ската похожа. Огромного, метра два в поперечнике, угольно-чёрного ската. Широкие плавники-крылья опираются на воздух, вьётся позади чешуйчатый хвост, украшенный длинными шипами.
— Понимаешь. Он над людьми издевается. Пытает там. Мучает. Убивает. И если последнее я ещё как-то могу понять, то вот остальное — нехорошо.
— Что? — Роберт Данилович морщится. — Нехорошо?!
— Плохо. Незаконно. Чтоб… как бы это подоходчивей. Ну вот не люблю психов-садистов и всё тут!
— Он не псих! Он… он великий человек! Гений! А к гениям неприменимы законы человеческие.
— Это он потом нелюдям и расскажет, — я легко соглашаюсь. — У них там тоже свой взгляд на законы. Глядишь, и столкуются.
— Издеваешься? — Роберт Данилович выдыхает. — Ты… ты мог бы войти в число избранных!
Спасибо. Уже. И перевыборы, к сожалению, не грозят. Но вслух ничего не говорю. И молчание вдохновляет. Или, может, плавник Тьмы, что словно невзначай касается плеча, заставив Роберта Даниловича отпрыгнуть. Или пасть её, этаким раструбом. Тьма взмахивает крыльями, поднимаясь над ареной, и хватает повисшую в воздухе тварь, практически всасывает её в себя.
Роберт заставляет отвернуться от неё. А он силён, однако. Не физически.
— Ты молод, но уже силён, — он заговаривает и говорит быстро. — А он поможет тебе стать ещё сильнее! Подумай!
— Убивая?
— Это… это необходимость. Временная мера. И в конце концов, смерть малого числа откроет дорогу многим! Они отдадут свои силу и жизнь за правое дело!
— Хрень, — обрываю. — Пока они отдавали силу и жизнь за… за что? Вон…
Я указываю на пятно.
— Здесь кого-то сожгли. Полагаю, живьём. А ещё кому-то, как я слышал, оторвали голову. И полагаю, это не случайность. Здесь развлекались, убивая. И ты мне втираешь что-то там про высокие идеи?
Я делаю шаг.
И Тьма ложится у ног. Она окутывает меня, не желая, чтобы я прикасался к человеку. Она этому человеку не доверяет. Роберт Данилович пятится. Взгляд его мечется по арене. Но твари никуда не делись. Они ждут. Они… действительно ждут? Я ощущаю их предвкушение. И нетерпение. И вот это чувство близости праздника.
И знания, что он будет.
Что бы ни происходило здесь, они это видели.
И запомнили.
Даже у меня по спине мурашки побежали.
— Хочешь жить? Рассказывай. Как ты познакомился с Алхимиком? Кто он?
— Не знаю. Я… я никогда его не видел! Никогда с ним не говорил! Я… я уверен, что он из тех, кто… высоко! — это Роберт Данилович произносит шёпотом. — Он… ему многое известно.
В том, что этот грёбаный Алхимик сидит высоко, я и сам не сомневаюсь. Ничего. Слышал я от одного специалиста, что при желании на любую гору подняться можно.
А желание у меня есть.
— Как на тебя вышли?
— В… университете… был кружок. Собрание… — его взгляд метался по арене. Роберт Данилович надеялся найти выход и не находил.
— Приятель Николя?
— Нет… там… другое… у них свой круг. Для тех, у кого род… богатство… я их ненавидел! Если бы ты знал… ты должен меня понять! Должен!
— Не ори, — а то и вправду уши закладывает.
— Кто я был? Целитель… дар пробудился… конечно… все знали правду… папаша мой пил и не скрывал, что ненавидит меня! И мать ненавидит! Нагуляла сама, а меня ненавидит! Ни у кого в роду не было дара! А у меня вот! Сподобился… я учился… всегда учился. Понимал, что если хочу выбраться из этого болота, то должен… должен стараться. Учиться. Стипендию получил. И рекомендации. Я надеялся, что это шанс… шанс! А в итоге что?
— Что? — послушно задаю вопрос.
— Там мне быстро дали понять, где моё место… где-то у ног таких, как Николя. Тех, кто родился с золотой ложкой во рту! У него с детства… лучшие учителя, лучшие книги. Сила, которой у меня никогда не будет, хоть наизнанку вывернись!
Да уж.
Комплексы — они такие, жить с ними тяжко.
— А я выворачивался… я старался… я показывал, что могу не меньше! Но правда в том, что как бы ни старался, я оставался середняком! Я и такие же… а они нас вовсе не замечали! У них своя компания. Свои друзья… и нам туда нет хода!
— И вы создали собственную?
— Не сразу. Это было… сперва было просто вот… собирались в трактире. Обсуждали интересные случаи. Кто-то сказал, что там своё студенческое общество, и надо бы нам своё организовать. Вторых.
— А чего не третьих?
— Это сарказм. Признание того, что мы всегда будем вторыми. И мы приняли. Но… это так, шутка… и потом… мы доучились. Я получил предложение. Я надеялся, что смогу раскрыть себя в работе.
Судя по тому, что я видел, вряд ли он этой работе отдавался со всем пылом.
— Я… старался. Из кожи вон лез. Остаться после работы? Пожалуйста. Взять ещё пациентов? Конечно. И меня хвалили. Год,