Загнать валькирию - Константин Лучезаров
Пятно замерло, излучая волны чистой, детской обиды, замешанной на леденящем ужасе.
— Как дестр… уничтожения? Нет! Я не согласна! Я не хочу! Это несправедливо! Я — из имперского рода! Меридан это так не оставит! Вы не имеете права! Я… я пожалюсь!
Помощник № 579 (не меняя позы, голосом, в котором слышится лишь лёгкая скука): Реестр обновлён. Субъект «Меридан Тухонест» помечен как «деактивирован». Ваша ссылка недействительна и архивирована.
Советник № 371: Первое. Согласно протоколу № 196, пункт 17-бис, устойчивость пси-матрицы контура C-015-Тетта («Таранова») будет калькулироваться исходя из его психологической привязки и функциональной ответственности за остаточную собственность контура С-77-Сигма. А именно — за обеспечение непрерывности жизнедеятельности зависимого носителя Z-1287, он же субъект «Аррест Тухонест», до момента достижения им полной биологической и социальной обособленности, что по местному хронометру эквивалентно 15 (пятнадцати) стандартным годам от момента рождения. В случае досрочного и необратимого прекращения функционирования носителя Z-1287, контур C-015-Тетта подлежит принудительной дезинтеграции за невыполнение условий имплантации.
(Пауза. Световое пятно замерло, даже не пытаясь протестовать. Этот пункт был настолько чудовищным и неожиданным, что выжег всё, кроме тихого ужаса.)
Советник № 371: Второе. В целях стабилизации психоэмоционального профиля С-77-Сигма и снижения уровня паразитарной интерференции между двумя дефектными матрицами в рамках одного носителя, предоставляется доступ к сенсорным каналам на временной, частичной основе. Помощник № 244, рассчитайте и утвердите квант доступа.
Помощник № 244: На основании расчёта устойчивости данной… сдвоенной аномалии. Максимально стабильный интервал — двадцать семь минут и тридцать четыре секунды в сутки по хронометру Ландинии. Превышение вызовет резонансный коллапс из-за конфликта неочищенных паттернов памяти обеих матриц. Триангуляция стретолитных флуктуаций не синхронизируется с несовместными пси-потоками.
Помощник № 579: А что это, если перевести, означает?
Помощник № 244 (пожимая теневыми плечами): Означает, что система с трудом выдерживает эту конструкцию из ошибок и отступлений. Ещё чуть-чуть — и развалится. Цифры в отчёте такие. Я лишь озвучиваю.
Советник № 371: Решение принято. С-77-Сигма, вам предоставляется ежесуточный квант в 27:34 для сенсорного контакта с носителем T-889. До его биологической деактивации или нахождения технического решения по разделению/очистке дефектных матриц. Обязанность по уведомлению второго арендатора о дополнительных условиях… — он бегло просмотрел что-то в потоке данных, — …возлагается на вас. Не входит в зону нашей ответственности. Заседание окончено.
Он снова ударил молотком из тьмы.
Т-дыщ!
Голограммы, стол, кресла — всё начало расплываться, растворяясь обратно в световом потоке. Световое пятно, бывшее Викторией Яропайской, на мгновение ярко вспыхнуло. И в пустоту, в густой свет, в самое нутро мироздания вырвался не крик отчаяния, а громкий, пронзительный, почти радостный визг — крик существа, которое отчаялось добиться справедливости, но ухватилось за соломинку. Крик, в котором были и обида, и торжество.
— ВЕРНУЛИ!
И всё исчезло. Только светопадная река текла дальше, упиваясь неторопливой равнодушной мелодией.
Глава 5. С дьяволом накоротке
Виктория проснулась от того, что на подушке, больше похожей на детский матрац, затекла шея. Потолок над кроватью находился где-то в районе стратосферы. Комната, которую Вистест назвал «гостевыми апартаментами», больше походила на ангар для бомбардировщиков. Всё было гигантского, неудобного, давящего масштаба. Дверная ручка — почти на уровне подбородка. Стол — как посадочная площадка. Даже стакан для воды приходилось обхватывать двумя руками.
Прошла всего ночь с момента их прибытия, а она уже чувствовала себя выжатой. Каждый взгляд, брошенный сверху вниз, каждый гортанный звук местного наречия, каждый несоразмерный предмет — всё напоминало: ты здесь не просто чужая. Ты — мелкая, неудобная, лишняя.
Она заставила себя встать, сделать разминку на несколько минут, чтобы прогнать скованность. Позавтракала. Сделала глоток воды из нелепого стакана, и тут…
В голове словно лопнула натянутая струна, раздался чудовищный, немой крик. Не звук. Боль. Боль, замешанная на такой чистой, детской обиде и ярости, что Виктория инстинктивно вжала голову в плечи. За криком пришло ощущение. Чужое. Живое. Оно висело в уголке её сознания — сгусток злой, испуганной, бесконечно оскорблённой энергии. Как ребёнок, которого ударили и заперли в тёмной комнате.
Через три секунды это исчезло. Остался лишь липкий холод на спине и лёгкий звон в ушах.
«Схожу с ума, — констатировала она мысленно. — Поздравляю, капитан. Пункт «лёгкая шизофрения» в сводке безнадёжности подтверждён. Новый статус «чокнутая»».
Её ждал Амадир Коварди, второй сын Вистеста. Гигант лет сорока пяти, с лицом, высеченным из той же скалы безразличия, что и у отца, но без того ледяного интеллекта в глазах. Он ждал её в приёмной, явно тяготясь каждой потерянной минутой.
— Отец передаёт, — начал он, не здороваясь, как будто зачитывал договор, — что ваше присутствие здесь — временная мера. Банк Сатии отказал пролонгировать срок изъятия имущества. Заморозить его может только официально открытое дело о признании Меридана героем. Срок рассмотрения ходатайства о начале дела — месяц.
— Месяц? Дом конфискуют через две недели! — голос чуть сорвался, выдавая отчаяние, которое она так хотела скрыть.
Амадир посмотрел на неё, как на сломанную говорящую куклу, которая вдруг начала пищать невпопад.
— Именно. Поэтому ваша задача — добиться рассмотрения за неделю. Как — не знаю, не специалист. Инструкции: здание Мемориального Совета, отдел первичного приёма. Удачи. Она вам понадобится.
Он развернулся и ушёл, оставив её одну в этом гигантском, равнодушном холле.
Стратегия. Нужна была стратегия. Мольбы не помогут. Угрозы — смешны. Остаётся только давление. Но какое? У неё здесь не было ни влияния, ни связей, ни денег. Только…
Голова закружилась, будто в ней кто-то заворочался. Тот самый сгусток обиды. И тут, тонко и капризно, как нить шёлка сквозь ухо: «Мой любимый браслет… Где он? И что за кошмар на ногтях?»
Виктория замерла. Голос был не её. Он принадлежал другой — той, чьё тело она носила, как шинель с чужого плеча.
Она сжала кулаки, ногти впились в ладони. «Сначала разберусь с делами. Потом — с браслетами и лаком».
Здание Мемориального Совета подавляло даже по меркам гигантов. Огромный, в половину горизонта, параллелепипед из полированного чёрного камня, уходящий в небо. Внутри царила тишина, нарушаемая лишь гулкими неторопливыми шагами посетителей и шелестом бумаг размером с парус.
Клерк в отделе первичного приёма, лощёный мужчина с лицом хорька, даже не поднял на неё глаз.
— Заявление по форме 7-Гэ. Справка о смерти из флотского архива. Нотариально
