В трех шагах (СИ) - Романов Герман Иванович
— Ничего, пусть делают свое дело, а мы как-нибудь островами овладеем — нельзя, чтобы их морпехи первыми высаживались. Иначе потом Штаты свои права предъявят, а оно нам нужно?
Задав себе этот чисто риторический вопрос, маршал пошел к бронетранспортеру на базе «студебеккера», который был переделан в КШМ. Лязгнула броневая дверца, и он оказался в теплом нутре — все же крыша над головой, пусть из пяти миллиметров стали, великое дело. С нескрываемым удовольствием закурил папиросу — в тусклом свете электрической лампочки посмотрел на карту с нанесенной на нее обстановкой.
Цицикар был занят прорвавшимся механизированным корпусом генерала Орленко. Сама 6-я танковая армия наступала уверенно, выбросив два мехкорпуса, причем каждый был усилен мотострелковой дивизией. И теперь войска Малиновского начнут давить всерьез, у армий Забайкальского фронта практически бесперебойное снабжение по КВЖД. Да и здесь пошли дела неплохо, стоило бросить в сражение два прибывших полка старых КВ, по три десятка тяжелых танков в каждом. Практически все имеющиеся в РККА машины с короткоствольными Ф-32, встречались и такие, и «челябинские» с пушкой ЗИС-5. Против германских танков они уже не годились, не могли пробить лобовые «нашлепки». Зато на японцев произвели ошеломляющее впечатление — их могли остановить только «смертники», бросавшиеся с миной под гусеницу, или с бутылками «молотовского коктейля» взбиравшиеся на крышу МТО. Но на один удачный случай приходилось сотня «счастливцев», которых просто «срезали» из пулеметов.
— С «Муданью» покончит артиллерия, проутюжат КВ. А нам нужно идти на Харбин как можно быстрее, благо погода подходящая. Бойцам в таких условиях тяжело воевать, но намного легче, чем японцам — мы к морозам привычные. Да и автомобилей достаточно, чтобы подвоз войскам обеспечить, а вот у японцев с ними плохо.
Посмотрел на штабных офицеров — с ним была только полевая группа управления, которую разместилась на трех бронетранспортерах, под прикрытием двух «тридцатьчетверок». Мало ли что может в дороге произойти, группы японцев везде появляются. Но в целом обстановка уже прояснилась — все расположенные к северу вражеские войска уже попали в оперативное окружение, и теперь нужно только время для их блокирования, раздробления с последующим уничтожением. Но главное уже сделано — прорыв на Харбин состоялся не только с запада, но и с востока…
Американские летчики всю войну на Тихом океане старательно «выбивали» японский тоннаж. И добились своего — зачастую доставку необходимых грузов окруженным гарнизонам островов японцы пытались осуществлять на боевых кораблях. Однако расстояния огромные, самолеты перехватывали «экспрессы» еще на подходах…
Глава 8
— Что вы скажите на счет ситуации на вашем фронте, товарищ Мерецков? И особенно об участии Швеции в войне с нами.
Сталин медленно ходил по кабинету, набивая трубку табаком из распотрошенной папиросы. За столом, покрытым зеленым сукном, по правую руку от него сидел Жданов, в таком же полувоенном френче как «хозяин». Сейчас член ГКО и Ставки, новый начальник главпура РККА, был на особом положении, теперь это ясно всем — китель с погонами генерал-полковника не надевал, как и не цеплял ордена. Поведение секретаря ЦК отнюдь не простое и объяснимое подражание, Андрей Александрович такой был всегда и в Ленинграде. Напротив него сидел маршал Ворошилов, пользовавшийся доверим Сталина и его расположением, несмотря на то, что в войне с немцами никак не проявил себя. В кабинете находился также нарком флота адмирал Кузнецов, вернувшийся с Дальнего Востока, и начальник Генерального штаба генерал-полковник Василевский.
— Шведы ввели в сражение шесть своих дивизий, к тем двум немецким, что наступали там раньше. Сейчас фронт по Кеми до Рованиеми, товарищ Сталин, держит 19-я армия генерал-майора Панина, вовремя подошли наши три стрелковых и егерская дивизии с кандалакшинкого направления. Две недели беспрерывного марша в страшных условиях заполярных морозов…
— И отсутствия какого бы то не было сопротивления противника, кроме нескольких финских батальонов, — усмехнулся Сталин, показывая, что прекрасно осведомлен с ситуацией на северном направлении.
— Не совсем так, товарищ Сталин, — Мерецков сидел на стуле во время доклада, отставив в сторону трость. — Финны собрали всю третью дивизию, которая не стала уходить в Лапландию вместе с германскими соединениями, и упорно сражались на нескольких направлениях, пытаясь приостановить продвижение наших войск, которое проводилось при тридцатиградусных морозах. Прошу мне поверить — марш совершен в тяжелейших условиях, но потери небольшие, обмороженных мало, по нескольку бойцов в ротах.
— Генерал-майор Панин, товарищ Сталин, воюет в Заполярье с первого дня, командовал 42-м корпусом, — встал генерал-полковник Василевский, на которого перевел взгляд Сталин, словно потребовав разъяснений. — Под его командованием 19-я армия выполнила задачу на три дня раньше отведенного ей срока, и с минимальными потерями.
— Садитесь, товарищ Василевский, я все понял правильно. Только почему товарищ Панин до сих пор генерал-майор, если он командовал и корпусом, и дважды был командармом, отстояв Мурманск. Поздравьте его генерал-лейтенантом, товарищ Мерецков. Надеюсь, вы уже приняли должные меры, для незамедлительного усиления его армии?
— Так точно, товарищ Сталин. Две стрелковые и егерская дивизия из состава 17-й армии, что держали Кемский участок, были сразу переданы, а сейчас выдвигается из резерва фронта еще одна стрелковая дивизия. Шести стрелковых и двух егерских дивизий вполне хватает для создания устойчивой обороны. И как только мы введем разрушенные участки железной дороги, мы перебросим другие резервы, но уже для действий против шведско-германской группировки. Фронт от Оулу до Кухмо держит 17-я армия генерал-полковника Пядышева, в состав которой переданы два стрелковых корпуса усиленных тремя отдельными танковыми батальонами, а 3-й воздушно-десантный выведен на доукомплектование. От Кухмо до Йонессу фронт занимает 26-я армия из резерва Ставки в составе пяти дивизий, а до Сортовалы 7-я армия генерал-лейтенанта Гореленко, наступление которой в Приладожской Карелии финнами остановлено.
— А что сейчас под Выборгом? Почему до сих пор не взяли город? вы топчитесь на месте вот уже пятый день.
В голосе Верховного главнокомандующего прорезалось недовольство, которое невозможно было не заметить. Замирая сердцем от накатившего страха, Кирилл Афанасьевич попытался разъяснить ситуацию.
— Товарищ Сталин, враг надеется на помощь и оказывает яростное сопротивление. Финны дерутся до последнего патрона, несмотря на нехватку снарядов — на десять наших выстрелов они отвечают одним. Но мы вчера подтянули две артиллерийские бригады «прорыва», и начали обстрел тяжелыми пушками, который идет уже семь часов, — Мерецков демонстративно перевел взгляд на настенные часы, и, справившись с волнением, произнес, стараясь, чтобы голос прозвучал достаточно твердо.
— С прибытием достаточных резервов, которые уже продвигаются к фронту, финская оборона будет проломлена — мы подтянули артиллерию, и подвозим боеприпасы. Как только на позиции встанут 203 мм гаубицы, немедленно начнем прорыв.
— Это правильно, товарищ Мерецков, время сейчас работает на неприятеля, и это нужно учитывать, — Сталин положил трубку на стол, и посмотрев на командующего фронтом, спросил:
— Может быть, нам следует снять командарма Фролова, его 14-я армия никак не может справиться с германскими войсками в Заполярье. Почему продвижение наших войск там остановилось?
— Немцы отвели с беломорского направления три дивизии, товарищ Сталин, их боевые порядки уплотнились. К тому же вражеский флот начал действовать чрезвычайно активно, начав переброску подкреплений в Киркенес. Да и морозы не позволяют сосредоточить достаточное количество войск, армия испытывает серьезные трудности со снабжением. Думаю, наступление следует остановить, занять оборону и готовится к летней кампании. Успех операции зависит от действий форта — если будут прерваны переброски войск противником морем.
