Стать тенью для зла (СИ) - Силаев Денис

Ужасно, но его мнение на эскадре разделяли далеко не все. Только Вирен, Эссен и Щенснович из командиров, больше пожалуй, никого. Другие старшие офицеры примерно в таких-же пропорциях, тоже ратовали за скорейший прорыв. Была одна маленькая, характерная деталь, презабавная весьма. Чем большей скоростью обладал корабль - тем с большей надеждой на прорыв высказывался офицер. Тоже о многом говорит, не правда ли? Только Рейценштейн из флагманов его поддержал, но видимо просто чтобы загладить свою вину за последний промах с "Аскольдом", не сумевшим развести пары.

Витгефта мало кто слушал, это было понятно, но уж Фон Барона-то могли бы? Уж кого в трусости не обвинить так это Вирена! Тот справедливо указывал, что мол, если мы даже из гавани поддержим огнем крепость, это кардинально поменяет весь баланс артиллерии, позволит крепости держаться. А какая прелесть оказались эти минные постановки? Сколько мы уже поймали япошек на этом? Нет, все говорили о прорыве, и видимо, полоса везений заканчивалась. Комариный укус, который они недавно столь виртуозно нанесли японскому флоту, укусом и оставался, что там им с этого бронепалубника. Да и хорошенький пинок чуть раньше тоже многого изменить не смог.

И ведь именно к этому до войны Вильгельм Карлович и готовился! Занимался минным делом со всей энергией, остававшейся после работы, которую ему поручал Евгений Иванович. Наконец дали поруководить, и именно минное дело стало приносить плоды. Но нет. У неких начальств, почему-то убежавших сначала в Мукден, а потом уже и во Владивосток (поздравление с потоплением "Кассаги" было подписано Владивостоком, хотя привез его "Лейтенант Бураков" из Чифу) было некое мнение. Ну хорошо, тут флот ждет гибель, допустим. Но до этого момента ведь можно тянуть! Месяца три точно нам до момента, когда артиллерия противника сможет обстреливать гавань. Никак не меньше, ведь Вильгельм Карлович видел, что генералы готовились к осаде серьезно. И похоже, что русская армия сумеет показать зубы. Уже показывала.

Японские войска бодро и фанатично накатывались на Квантунский полуостров, не считаясь с потерями. Сначала даже думалось, что бодрые рапорты артиллеристов-сухопутчиков об уничтоженных картечным огнем сотнях, а иногда и тысячах японцев - художественный свист, но нет. Судя по обрывкам разговоров, которое теперь доносились лишь изредка, действительно, узкоглазых умывали кровью.

Вот сейчас, видимо, в районе Порт-Артура ошивался лишь Идзити, и было слышно, что нет у него какого-то особого желания что-то углядеть, или подловить русских на чем-то таком. Устал юноша на войне, понятно. Изо дня в день вместо стрельбы и атак - неторопливое дежурство в своем летающем сундучке. Принял пакеты (как и предполагалось, какой-то жучок робуры сумели закинуть и в дом Вильгельма Карловича в Старом Городе), пересчитал корабли на рейде. Видимо сделал несколько картинок (тетка сказала "снимков") строящихся укреплений и береговых батарей.

Ведь видел же адмирал эти болтики ракетные! Спорить был готов, что можно было бы поместить туда чуть взрывчатки с капсюлем. Подлететь к миноносцу, стоящему на брандвахте, да залепить из портсигарчика по мине Уайтхеда? Раз уж в плечо Криницкому, командующему "Сильным" попали в тот момент, когда миноносец шел по фарватеру (целили, видимо, в грудь), так в отсек со взрывчаткой-то не промажут? И вряд ли кто чего поймет. Чего не делают так? А подумаем...

А не делают они так, скорее всего, потому что боятся того, кого Кедров окрестил словом "крупье". Вряд ли их поймают прям за руку в момент стрельбы, но потом, этот загадочный и могущественный некто, придя, скажем, через пару часов, поймет, что дело нечисто, и взрывающийся прям на стоянке корабль - это странно. Конечно, всякое может случится от беспечности, но все-таки... Так и не припомнишь в истории, чтобы так вот взялся и рванул корабль ни с того ни с сего, ну кроме, конечно, "Мэна", но там так все было белыми нитками шито, странность на странности, что неслучайность взрыва понимали все. Так что, если этот "крупье" действительно существует, робуры правильно не размениваются на мелочи. Есть бой - они тоже стреляют, помогают своим. И чей там снаряд попал, не разберешь. В общем, не ходите Вы, Вильгельм Карлович, в море. И Вам, и эскадре это ничего хорошего не принесет.

- О, приятно слышать тебя, Уэджи-кун!

"А уж мне-то как приятно." - буркнул про себя Витгефт. Не то, чтобы приятно, но барышню не было слышно уже давно, пожалуй с той истории с каким-то Исороку, которого обстреляли тупые артиллеристы. А приятного тут было то, что с барышней каждый поболтать норовит, и сейчас, наверняка, что-то выловим из этого, пусть и одностороннего разговора.

- Опять вышли? Уже два транспорта поймали?

Вот оно в чем дело. Судя по всему, эта девица летала куда-то к Владивостоку, и вернулась с известием, что наш отряд крейсеров, базировавшийся там, опять вышел в море. Тяжело придется Иессену, если робуры станут наводить японские корабли. А какие корабли, кстати, японцы выделили, чтобы противостоять крейсерам?

- А наши где были? - продолжал пытать эту тян отрок Идзити. - Да, далековато было. А этот Камимура главнее Того?

Вот это здорово, если так! Камимура со своим отрядом сейчас где-то в Японском море, ловит "Громобой", "Рюрик" и "Россию"! И давно он там? Ну не спросишь ведь. Неужели весь свой отряд увел?

Это конечно принципиально меняет дело. Можно и рискнуть на прорыв сходить. Против четырех броненосцев и пары гарибальдийцев мы, пожалуй, можем и выстоять. Неизвестной величиной остается размер джокера робуров, который они смогут достать из колоды, но лучшего шанса можем и не дождаться. И тянуть, если рассматривать парадигму нашего действия с этой стороны, нельзя. Три недели назад адмирал Скрыдлов не уследил, и лихой (и как поговаривали, любивший заложить за воротник) Иессен, решив прокатится на самом быстром корабле отряда, посадил "Богатырь" на камни в Амурском заливе.

Чувствуется, еще пара месяцев, и что-то такое повторится с каким-нибудь другим кораблем отряда, особенно если учесть, что робуры за ситуацией следят, и пытаются тихонько помочь своим. И на этом всем рейдерским операциям придет конец, а шесть броненосных крейсеров Камимуры вернуться под Порт-Артур. Тогда точно вылезать смысла не будет.

И опять-же, чего было бы не пальнуть по какому-нибудь из наших кораблей? Чего было не подлететь на своем сундуке к "Идзумо", и прямо по наглому, семафором, отсигналить, мол следуйте за мной, я приведу вас к русским крейсерам? Все это означает только одно. Боятся робуры крупье, и это не придуманная Кедровым химера.

3 июня 1904 года. Порт-Артур. Броненосец "Цесаревич".

- Терпи, братец, ничего не поделаешь. Попался дежурному офицеру - изволь. - Кедров, с удовольствием открыв портсигар, вытащил папиросу. И заговорчески добавил: - Вечером от Их Превосходительства желтенькую получишь, а я тебе, как закончишь, налью хлебного.

Матрос Васильев чуть заметно кивнул. Сейчас тот стоял на кормовом мостике броненосца с надетым на тело свернутым бушлатом, с винтовкой и двумя полными патронными сумками. Наказан-с. Пришел с берега с характерным запашком, и Кедров, как работник штаба, вынужден был принять меры. Хорошо что Матусевичу не доложили, тот бы Васильева часов на двадцать под ружье поставил. И было бы неприятно, потому что против походов матроса по кабакам, и вообще, по городу, ни Витгефт ни Кедров ничего не имели. Очень уж важно было знать глас народа, который, если римляне не врали, являлся и гласом божьим.

Например именно Васильев тогда, вернувшийся из очередного кабака (теперь это были не увольнения, а нелегкие секретные миссии, как они объяснили этому понятливому парню) рассказал, как все было на самом деле с "Кассаги". Оказывается, Рощаковский конечно никаких мин не ставил, его адмирал послал с секретной депешей... к Куропаткину! Так говорят, переживал за депешу, что как узнал, что японцы где-то там ходят, поплыл, перекрестясь на помощь. Забрал миноносец, и бегом от япошек. А подорвался японский крейсер на минах, который ставили... Вот тут матрос и посветил своим подбитым глазом. Ибо величайшая кабацкая баталия развернулась тогда между представителями первого миноносного отряда, корабли которого сопровождали минный заградитель "Енисей" на постановки в первые дни войны, второго миноносного отряда, куда входил "Решительный" и "Страшный" (в силу этого, действия матросов из второго и были поддержаны Василием), и нижними чинами с "Амура", "Гайдамака" и "Всадника", которые тоже требовали себе лавров, они тоже где-то там мины ставили.