Громов. Хозяин теней. 5 [СИ] - Екатерина Насута

— Спокойно, — говорить вслух не обязательно, но я говорю, потому что молчание становится невыносимым. Мне надо услышать хоть какой-то звук, кроме этого потустороннего скрежета и шелеста.

А ещё понять…

То есть, что тут происходило, я понял. Клуб для избранных. Для тех, кто готов платить за развлечения особого толка. И… дерьмо.

Я поверил тому мальчишке.

Твари — лучшее доказательство, что не врал он. Что убивали здесь. Много. Давно. И даже без меня эта граница того и гляди рухнет. А стало быть… стало быть, самое время устроить шум. И такой, чтоб не вышло замолчать и спрятать.

— Что тут происходит? — голос Короля бьёт по натянутым нервам.

Стало быть, я просто немного потороплю события.

Глава 25

В среде крестьянской бытует поверье, что причиной болезней являются исключительно злые силы. Так, часто случалось мне слышать о двенадцати сёстрах-лихорадках или так называемых «лихоманках», которые якобы приходят, чтобы мучить людей и мучениям этим радоваться. И на первый взгляд безобидное это суеверие вместе с тем становится опасным, когда люди наотрез отвергают помощь врача, игнорируют его советы, но требуют прочесть очистительную молитву, которая якобы избавит их от бессонницы, грыжи или иной напасти или же продать соответствующий амулет. Отказ же вызывает обиду, и люди уходят, чтобы обратиться к какому-либо шарлатану-травнику или бабке-шептухе…

Записки уездного врача.

План складывался. Напрочь безумный, но какой уж есть.

— Идём, — сказал я Призраку, который разглядывал тварей на потолке и как-то с сомнением, словно не верил, что у него хватит сил справиться.

— Хватит. Много. Есть, — Тьма была настроено спокойней. Даже оптимистичней.

— Нет. Нам пока их есть не надо. Надо…

— Я вот… пришла, по вашему приказу пришла! Девок кормить! Мыть! А этот мешается! — толстуха пытается отодвинуться от Стыни и тычет пальцем в Роберта Даниловича. — Кричать стал! Мол, негодное принесла! А чего?! Чего есть, того и принесла! Чай у нас тут не ресторация!

— Да она их помоями кормит! Если вы хотите, чтобы девушки завтра выглядели здоровыми, то о них надо нормально позаботиться. А от этой дряни у них только животы скрутит. Вода ледяная! Здесь и без того холодно! Там у одной пневмония, жар. Я пригасил, но если её этим облить…

Голос Роберта Даниловича перебивает бабье причитание.

— …до утра она не доживёт!

— Врёт он всё! Крепкие девки. Это он просто работать не хочет! Небось, сам магичить ленится, а на меня кивает.

Я перехожу на бег.

Сердце ухает.

— Да сами поглядите! Живыя вон! А кукожатся, так со страху!

— Я вообще не вижу необходимости держать их здесь! Сыро, грязно. Их доставляют в таком состоянии, что о побеге не может быть и речи, и потому считаю разумным размещать не в этих крысиных норах, а в обычных покоях. Пусть не наверху, но есть же гостевые…

— Ещё скажи, что модисток позвать надобно! — баба упёрла руки в бока.

Её убрать первой. Бесит она меня. Вот этой шакалистостью своей и бесит.

Двух шлюх — а своеобразный вид девиц, которые прижались к стене и изо всех сил старались делать вид, что их здесь нет, не оставлял сомнений об их образе жизни — не трогать.

Только показаться.

Напугать.

Пусть бегут, орут про тварей, разводят панику. Так, чтоб у остальных и мысли не возникло в подвалы соваться. Ну и в целом, чтоб народишко убрался подальше куда. А вот мужика — убрать. И тех, которые с Королём пришли. Сам Король… сложно. С одной стороны, он явно знает куда больше прочих. С другой, я не уверен, что хватит времени на допрос.

Надо расставлять приоритеты.

Так что… Стынь валить однозначно и сразу. Опасен. Роберт же Данилович пусть поживёт. Не глобально, нет, но для сердечной беседы. А там уж как получится.

— Хватит! — рявкнул Король, и баба, уже перешедшая на визг, захлопнула рот. — Так, ты… я тебе чего сказал, а?

— Так я…

Она побелела и так, что это было заметно и под слоем пудры.

— Я же ж делала… чего велено, того и делала…

Ладно, времени не так много, ночи ныне коротки, и потому я выхожу из коридора.

— Люди! — кричу и подпрыгиваю, размахивая руками. — Ау, люди… вы тут!

Рот бабы приоткрывается. Резко поворачивается Король, вскидывает руку Стынь, готовый выстрелить. Вот с него и начнём.

Тьма ложится на плечи его невидимым покрывалом. И лицо Стыни перекашивает предсмертная судорога, он сам дёргается и нажимает-таки на спусковой крючок. Грохот выстрела в замкнутом пространстве оглушает. Пуля уходит куда-то в сторону, распугивая и без того взволнованных тварей.

Стынь же заваливается на бок. В нём много жизни.

А Призрак, выдернутый мной в явь, стрекочет.

И следом, повинуясь вдохновению — а говорили, что я не творческий человек — я проворачиваю этот фокус уже с другими тварями. Они, чуя смерть человека, клекочут, повизгивают, хрипят. И полотно их, живое, движущееся, приковывает взгляды людей.

— Мамочки… мамочки… — бабища хватается рукой за грудь и оседает раньше, чем Призрак добирается до неё. Визжат шлюхи.

Мужик матерится.

И падает, выпитая Тьмою, охрана Короля. А вот не хрен было к оружию руки тянуть.

Сам Король сдёргивает с шеи крест и пятится, пятится…

Тьма оставляет мертвецов и подступает к нему, неспешно, перекатываясь, то расползаясь чёрною дрожащей пеленой, то собираясь в уродливого зверя. И черты его плывут, точно она никак не может решить, какое из обличий примерить. Но лишь одно остаётся неизменным — длинный суставчатый хвост. Он скользит по полу, постукивая о камни, почти касаясь ботинок Короля и тут же одёргиваясь, словно его и вправду что-то защищает.

Ну-ну.

Я знал, что у неё игривый характер.

— Господь милостивый… Господь не оставит! — Король вот сереет, но держится. А мир дрожит. Граница истончается ещё больше. И люди это чувствуют.

Даже неодарённые, неспособные видеть.

— Что замерли, — говорю девицам. — Прорыв тут. Спасайтесь. Народ предупредите, пусть бежит…

Не слышат?

Призрак по моему приказу вскидывается на дыбы и визжит. Голос у него… даже меня пробрало до печёнок. А девки отмирают и тоже визжат. И крики их снова пугают тварей, и совокупный вопль бьёт по нервам. Он заставляет Короля отпрянуть, а