Тьма. Том 7 - Лео Сухов
А я уже выкидывал перед собой защитные плетения. И одновременно тянул Авелину вниз, к полу, под прикрытие помоста: всё-таки в зале вот-вот начнётся такое, чего лучше даже не видеть.
И оно началось…
Дашков, Бубенцов и Арков, окружив себя мощными щитами, вместе ударили… По молодому дворянину. Видимо, решили, что раз орёт несусветную чушь — значит, с гарантией куколка или тёмный.
И три атакующих плетения, встретившись в рамках одного тела, разнесли его в клочья.
В этот же момент вскинули оружие княжеские ратники, готовясь стрелять по первому слову Дашкова. Однако явно пока не разобрались, кого из гостей надо убивать.
Потому что дворяне-куколки ударили плетениями вокруг себя. Прямо по тем аристократам, вместе с которыми пришли к Дашкову.
И если бы те сегодня не шли убивать нас, тут бы им и настал бесславный конец. Но нет, собираясь к Дашкову, они навешали на себя защитные артефакты, и те приняли на себя первый удар тёмных куколок.
А пережив нападение, дворяне сразу же ударили в ответ: во все стороны и кто чем горазд. Часть из них метила в Дашкова и тех, кто стоял за подмостками. Часть — в куколок. А часть… Натурально, в ближайших соседей.
Возможно, совсем запутались, кто тут против кого и зачем на них напал…
Нет, я их опять-таки очень хорошо понимал. От меня и самого ускользала логика происходящего. Зато вспоминались не ко времени слова Волковой про предателя рода. Ну так-то да… Я бы сказал, что этот тёмный не только свой род предал, продавшись Тьме, но и своих собратьев-предателей из числа аристократов.
Такой вот предатель предателей…
А тут ещё он, наконец, вытащил из кармана сюртука то, что искал, и подбросил это что-то в воздух. Чем заслужил очередь по руке от ближайшего охранника, у которого, похоже, нервы сдали.
Оторванная кисть взлетела вместе с предметом, а следом на пол хлынул чёрный то ли дым, то ли туман…То ли просто клубящаяся Тьма…
В животе вдруг возникло странное ощущение лёгкости, как будто я куда-то падаю. Вскинув выданный мне «аргоменто», я выпустил очередь туда, где за туманом видел тёмного в последний раз. Это был хоть маленький, но шанс решить всё одним ударом…
Не вышло. Тьма заволокла зал почти мгновенно. Прижимая к себе визжащую жену, я создавал один щит за другим. Вокруг слышались удивлённые крики, брань, визги, истерический смех, треск разрядов и очередей, шипение пламени, хлопки выстрелов, скрип металла… В непроглядной темноте пахло порохом, сыростью, кровью и испражнениями.
И, что самое неприятное, под моей рукой, которая упиралась в пол, ощущался не отполированный паркет зала для торжеств, а камень.
И я готов был эту самую руку дать на отсечение, что мы уже не во дворце. Просто не можем рассмотреть из-за окружающей темноты и тумана.
— А-а-а-а! Черти! — где-то рядом закричал Арсений.
Я выпустил сразу несколько светляков, но те не смогли рассеять мрак, осветив разве что полметра пространства. Впрочем, Арсения я смог заметить. Как и набросившегося на него пожилого дворянина с антрацитово-чёрными глазами.
Короткая очередь, за ней вторая… И защита куколки оказалась разорвана в клочья. Третья очередь уронила агонизирующий труп, чью кровь разбрызгивало во все стороны, прямо на Булатова.
— Арсений! К нам! Под щиты! — крикнул я, протягивая руку брату Василисы, который, к его чести, не потерял присутствия духа и быстро откатил с себя мёртвое тело.
Я почти успел втащить его под защиту, когда из темноты вынырнула башка вульфа и вцепилась Булатову в ногу.
— А-а-а-а!.. — Арсений извернулся, целясь в отродье свободной рукой, выстрелил в голову, попал…
Я втащил его под прикрытие артефактной защиты, но уже с огрызком вместо ноги. А Булатов даже не понимал пока, что остался без конечности. Он попытался вскочить, снова упал… И мне пришлось навалиться на него сверху:
— Лежи, дурак! Лежи!
— Федя, ты с ума сошёл? — удивился он.
— У тебя ступню отгрызли! Лежи, балбес! — рявкнул я, начиная вытаскивать из штанов ремень, чтобы перетянуть обрубок.
— Как?.. — не поверил Булатов.
Арсений снова попытался подняться, а потом увидел остаток ноги, побледнел и начал ругаться. В этот момент в защиту Авелины, снеся парочку моих щитов, врезался летящий кубарем Железнов. И с такой скоростью, что пропускать его щит не собирался, восприняв как снаряд.
Возможно, Железнов и был разожравшимся уродом, решившим, что ему всё позволено. Но этот мужик хотя бы сражался. Даже ударившись о щит, отчего наверняка получил не один и не два перелома, он попытался сформировать какое-то плетение. Но вырвавшаяся из темноты куколка, бывшая когда-то красивой блондинкой Борщеньевой, разорвала ему горло отросшими сантиметров на двадцать чёрными когтями.
Время наконец-то замедлилось. Рывком и почти до неподвижности всего вокруг. Одной рукой я продолжал вытягивать из штанов ремень, а другой — из кобуры «пушка». А передо мной формировались сразу три десятка шариков, разогретых до состояния плазмы.
Я это плетение запомнил наизусть. После кризиса у меня стало больше жгутиков, и увеличилась их способность пропускать теньку. И мои огненные шарики наконец-то стали смертоносными, а не просто красивыми игрушками.
Первыми по куколке-блондинке ударили именно они.
И ударили вовремя. Следя за их замедленным полётом, я видел, как бывшая Борщеньева тоже пытается что-то сплести, прожигая меня взглядом чёрных глаз. Правда, заметив мою атаку, она бросила это плетение, тут же принявшись за другое. Видимо, сменила атакующее на защитное.
Стоило удивиться тому, как она определила, что ей оно пригодится. Один-то щит у неё уже имелся. И он действительно выдержал только десяток попаданий. А вот второй щит, который она поспешно сплела, принял на себя оставшиеся шарики и затушил их, используя водную стихию. Образовавшийся пар ещё больше ухудшил видимость, но я понял, что Борщеньева снова плетёт — на этот раз сразу два узора, и оба весьма сложные…
Вот только я не собирался с ней соревноваться. Преодолевая густой кисель в замедлении, «пушок» достиг положения, из которого можно начать стрельбу, и я нажал на спусковой крючок.
Выстрел! Выстрел! Выстрел!
И Борщеньева изломанной куклой упала в клубящуюся темноту. Пелена замедления исчезла, а я так и продолжал стоять, вытянув револьвер в правой руке в сторону исчезнувшего врага, и с ремнём — в левой.
— Федя! Если ты не собираешься найти и выпороть эту суку, перетяни, пожалуйста, ногу Арсению! Он сейчас кровью истечёт! — привёл меня в чувство окрик Авелины.
— Сеня, держись!
