Девять миров Эдлена ч.1 - Ильяс Арчаков

— Да, вы находитесь в городской больнице города Ви́кворт. А почему вы сюда попали?

— Я не знаю…Я был на охоте со своим сыном, как вдруг все вокруг начало…

— Мистер Купер, у вас серьезная интоксикация. Вы пролежали под деревом Танамбула несколько часов. Даже самые отъявленные наркоманы не рискуют пойти на такое.

— Что? О чем вы говорите? Я не наркоман!

— Уже знаю. Пришли ваши анализы, и от этого я в ещё большем шоке.

— Что за дерево, о чем идет речь?

— Мистер Купер, вы уснули под деревом Танамбула, а это категорически запрещено не только законом, но и министерством здравоохранения.

— Но что…Как…

— Эфир, который выделяет это дерево имеет сладковатый мускатный запах. Припоминаете такое?

— Да… — я сразу вспомнил запах, о котором она говорила. — Но я просто решил отдохнуть в тени его кроны, так как был очень уставшим после долгой дороги.

— Это было вашей главной ошибкой. Под этим деревом нельзя спать, иначе есть риск проспать всю жизнь.

— В каком смысле "всю жизнь"? — по моей груди прошел холодок.

— Мистер Купер, все, что вы видели — это всего лишь сон. Что бы там ни было. Просто постарайтесь это осознать и отдохните. Для многих людей, уснувших под этим деревом, увиденное ими было более настоящим, чем реальность. А после "возвращения" многие впадали в депрессию и даже добровольно уходили из жизни, не желая принимать действительность. Дерево Танамбула — редкий вид. Таких на всю страну пару сотен. В наших краях единственное, растёт в заповеднике. Оно дарит прекрасный сон, но его цена слишком высока.

Боль от осознания пришла не медленной волной, а как внезапный обвал. Тихая, всесокрушающая. Она обрушилась на мое сердце и разум. Это была не тоска, а физическое ощущение потери. Я сглотнул, и в горле встал ком из горячего пепла. Глаза выжгло изнутри, но они оставались сухими, беспомощно впитывающие уродливую реальность этого мира.

— «Как кино посмотрел» — вспомнились мне слова егеря.

— Я прожил целую жизнь, доктор. Я любил так, как не думал, что способен. Я боялся за своих детей, гордился их первыми шагами, чувствовал, как седеют мои волосы и как мудрость медленно замещает мой молодой пыл. Я был отцом. Мужем. Другом. Легендой…

— Мистер Купер, вы не первый, с кем случается подобное. Пожалуйста, постарайтесь осознать случившееся. Через несколько дней мы направим вас на консультацию к психологу. А дальше, если потребуется, направим вас на реабилитацию. Многим людям, попавшим в подобную ситуацию, требуется помощь. Если почувствуете, что вам становится хуже — не отказывайтесь от нее.

— Спасибо, доктор. — еле выговорил я, откинувшись на спинку больничной койки. Моя душа разрывалась на части, мой разум пылал… Все это был лишь сон. Сейла, Элеонора, Оскар, Аника, Фафау, Илана — их никогда не было! — они плод моего бурного воображения, пустышка, игра разума.

— Отдыхайте, Эдлен. — сказала доктор и вышла из палаты.

Я остался наедине с собой. Моя грудь опустела. Там, где должно было быть чувство дома, семьи, будущего — зияла рана, заполненная глухим молчанием. Семнадцать лет надежд, планов, забот, радости были вычеркнуты из моей жизни, из вселенной, их попросту не существовало. Я поднёс руки к лицу, ожидая запаха дыма от нашего очага, но почувствовал лишь запах больничного антисептика.

Всё, что было настоящим, не имело в этом мире ни доказательств, ни права на существование. Я был ходячим памятником собственной несуществующей жизни. И самая мучительная часть заключалась в том, что я должен был теперь жить дальше. С памятью о тепле, которого не было, о любви, которая никогда не осеняла ничье сознание, кроме моего. Я не имел ни малейшего понятия как это пережить и от этого боль в душе становилась ещё сильнее.

Я закрыл глаза, надеясь, что, может быть, если я очень сильно захочу, то услышу за спиной топот босых ног Оскара или почувствую, как маленькая рука Аники тянет меня за руку. Но в ответ была лишь холодная больничная тишина. Я остался наедине со своей болью.

Следующие десять дней я провел в больнице под чутким наблюдением местных врачей. Я даже сходил не несколько сеансов психотерапии. Доктора выпустили меня, когда убедились, что моему психическому здоровью ничего не угрожает.

На этот раз я оказался в месте под названием Викворт — небольшом городке в федеральном округе Торн, США. Этот город сильно напоминал мне мой родной Родвилл. Местные социальные службы, не найдя обо мне никаких записей и документов, на время определили меня в местный приют для бездомных и помогли найти работу. Позже я смог получить временные документы и арендовать жилье. Этот мир не сильно отличался от моего родного и в целом я быстро адаптировался. Все здесь было практически таким же, за редким исключением. Президент страны — бывший певец Дэниэль Савински — мигрант, прибывший из восточной Европы и завоевавший здесь огромную популярность и любовь публики. Не знаю, чего они в нем нашли. По-моему ничем не выдающийся певец, а как политик — вообще серая посредственность, не сумевший сделать ничего толкового для своей страны. Панамский перешеек, соединявшего два континента — Южную и Северную Америку, — исчез больше ста лет назад в результате мощного землетрясения в Панаме. А наивысшей точкой на планете была гора Плечо Титана в горной системе Эол, которая тянулась вдоль всей Африки.

Каждый день я ходил на работу и возвращался домой. На выходных я ходил в кино, парк или на прогулку в торговый центр. Жизнь шла своим чередом. Я уже окончательно свыкся с потерей своей "семьи". Но, признаться, поначалу было очень тяжело, как будто у меня оторвали часть тела. Даже слезы порой не мог сдержать… Чего уж скрывать. Но потом все стало лучше. Я работал в местном супермаркете, выполняя самую разную работу. Платили здесь неплохо, я бы даже сказал хорошо. Плюс ко всему у местного населения была нездоровая привычка оставлять чаевые по любому поводу — даже за простую вежливую улыбку. Так что в конце месяца мне хватало не только на еду и жилье, а даже на развлечения и всякие "хотелки".

Все было нормальным… Даже слишком. Каждый раз мою голову посещала мысль «когда же портал появится вновь?». Как будто мало мне было всех приключений, что меня постигли. Но все же мои странствия оставили на мне свой отпечаток и жажда путешествий бурлила в моей груди. К тому же я никогда не забывал о своей главной цели — возвращение домой.

Когда я, в очередной раз, пришёл домой после