Гарри Поттер и На самом деле - Михаил Владимирович Уткин
— Картошка вкусна только горячая, а Дадли слишком тяжёл, чтобы нести его в столовую. Да и кровь может опять потечь.
Петунья поджала губы и без выражения повторила:
— Вкусна…
Зато Дадли сразу оживился и радостно сгрëб тарелку, на которой как раз нормально вышли «солнышки». Я же заметил рядом свой ремень, свëрнутый в рулон. Всё правильно, долго держать перетянутой ногу не стоило. Кровь запеклась, и достаточно. Но забирать рано, вдруг откроется снова от неудачного движения. Ну а эти непонятные штаны, как выяснилось, прекрасно держатся и без ремня, лишь резинкой пояса. Тётка же после пары секунд молчания приказала:
— И чаю принеси, мальчишка. С сахаром. Дадлику нужно будет запить, — и уже возмущëнно, — почему ты об этом сам не подумал?
— Простите, тётя. И вправду, как же я об этом не подумал? Ах, я ж плохой, ц-ц-ц, — я пощëлкал языком и самоукоризненно покачал головой. Мне показалось или у Петуньи дрогнули уголки губ? Как-то она наигранно злится. Словно по обязанности. А она скомкала ладонью нарождающуюся улыбку и продолжила, добавив в голос визгливых ноток:
— И забери себе вторую тарелку. Да чтоб всё съел! Я же вижу, что опять себе ничего не отложил! Кожа да кости!
— А вам, тётя? — проговорил я с недоумением.
— Без разговоров! — отрезала Петунья и отвернулась к Дадли, улыбнулась с умилением, начала нервно наглаживать ему голову, так что у парнишки брови при каждом движении вползали чуть ли не на макушку. И едва я вышел, как услышал оттуда вполне ожидаемый вопль кузена:
— Мама! Заведи, наконец, себе кота! Сколько можно!?
Чай заварился очень ароматный. Бергамот… Жасмин… И, собственно, сам листовой чай: ровные, отрезанные специальными ножницами кончики листов, где концентрируется вся чайная польза. Приходилось пивать такие элитные, которые сами чаеводы для себя сушат, а тут вроде бы обычная английская семья — и такая элитка. Впрочем, если он у англичан весь такой, то понятно, почему вообще появился обычай чаёвничать.
А вот вкус подкачал… Мой вкус, само собой разумеется. Заварка ощущается, как просто горячая вода. Гм, конечно, настроение от такой ерунды не портится, но краем сознания отмечаю неприятность. Не такую, как, скажем, вывихнутое плечо или простреленная нога, от которых трудно абстрагироваться, но и пятипроцентная ущербность — ущербность. И понятно хроническое отсутствие аппетита у этого тела.
За окном скрипнули тормоза и коротко взвыла сирена, сообщая, что приехали врачи. На улицах движения практически нет, очевидно, поэтому и не гоняют с включённой сиреной. Жёлтый микроавтобус с большими синими квадратами на бортах. Из отъехавшей в сторону двери деловито шагнула полная женщина в очках, а со стороны водителя хлопнуло, и появился высокий худощавый парень с заклеенной пластырем скулой. В некоторое недоумение меня ввела эмблема — синий шестиконечный крест. Впрочем, по центру что-то вроде змеи, обвивающей жезл, так что всё ж таки медицина тут, видимо, такая…
Мимо процокали каблуки тётки, она на миг заглянула и выдохнула:
— Чай, три порции наверх, мальчишка.
После чего рассыпалась за дверью в любезнейших приветствиях. Прямо мёд с сахаром, политый вареньем…
В душе вновь ворохнулась неприязнь, смешанная с неприятием подобострастности и двуличности. Я с любопытством сфокусировал внимание, но эмоциональный фон паренька едва показался, как вновь исчез, словно голова улитки в раковину. Привычка пояснять всё непонятное детям сработала и тут:
— Делаем чаёк, малой. Неприязнь же ко всяким надуманным словам засунь поглубже. Да-да, туда. Женщина хочет, чтобы врачи сделали, что полагается, по самому лучшему разряду, так что у неё это на автопилоте происходит. Хотя, возможно есть и реальные резоны. Чёрт их знает, этих англичан с их обычаями. Шестиугольный синий крест, надо же. Помню, у нас во времена нищенской зарплаты врачей многие не брезговали подношениями медикам, надеясь, что сделают лучше… Таблетки дадут покруче, обезболивающие или дополнительные процедуры. Хоть такого практически и не было, но тема подобных подношений была всегда. Так что чего не понимаешь, лучше не критиковать вообще. Помалкивать да присматриваться, стараясь понять как можно больше.
Тётка не похожа на типаж унижающихся, которым потом просто необходимо кого-то тоже унизить, чтобы чувствовать себя нормально. Так что это она не срывается на ребёнке. Тут что-то другое.
Чайные ложки берём серебряные, чашки фарфоровые, щипчики, ситечко. Сахарница с крошечными кубиками рафинада.
— И к слову, себя Петунья опять обошла с порцией. И да, мне картошку съесть придётся, — эмоциональная улитка вновь шевельнулась и даже, кажется, сделала бровки домиком. — Подумаешь, вкуса нет. Калории-то есть, витамины и всё, что надо. Будешь кормиться, тело, никуда не денешься. Мышцы там укрепить надо, кости да жилы. У меня большие планы. А для этого нужна энергия.
Появление чая было принято молчаливо, мне же поглазеть не дали, отправив прочь командным жестом кисти. Ну не очень-то и хотелось, хе-хе.
Картошка была съедена. Правда, отметил несколько странностей — после того, как тело перестало с отвращением сопротивляться, оно постаралось проглотить всё быстро, ощущая какую-то заведомую тоску… Быстро глотать я не стал, всё перетирал, тщательно разжëвывая. Аккуратно запивая чаем, каждый глоток которого тоже тщательно смешивал со слюной. Постарался увлечь эмоциональные останки ребенка с его любимыми схемами и алгоритмами, чтоб не сопротивлялся. Память же, в благодарность, подсказала, как он после таких обязывающих завтраков мучался болями в желудке.
— А ты что хотел, парень? В кишках зубов нет, а ты всё закидывал, как неприятные лекарства. Как бы ещё с таким питанием язву-то не заработал к своим десяти годикам. Ну гастрит-то, судя по воспоминаниям, точно в наличии.
Тарелку мыть — и на место… Да, после приёма пищи обычно на час-полтора забивался в свой чулан под лестницей и читал, отвлекаясь от болей в желудке.
О, да верëвочка тут за выключатель, понял я, когда ладонь привычно дëрнула, и сбоку зажглась мутная таблетка плафона с какой-то слабой лампочкой. Ватт на сорок, но для крошечного помещения под лестницей вполне хватает. Хотя… Не такого уж и крошечного. Изнутри к ярдовой ширине добавилось ещё сантиметров по двадцать с каждой стороны, перильно-боковинные. Да ещё выемка в стене, коммуникационная, видимо, глубиной сантиметров тридцать, трубы, провода, счётчик воды, электричества, газовая труба. Видимо, газовый счётчик где-то в другом месте. Матрас, похоже, от взрослой односпальной кровати. И дальше вниз и вглубь уходит ещё пустое пространство — уголок под лестницей. Прилично, в общем, для десятилетнего пацана.
Так, полосатую простыню с кровавым пятном — в грязное бельё. Которого вот прямо целая куча оказалась, причëм в основном скомканные одинаковые
