Оторва. Книга пятая - Ортензия
Подарок судьбы!
Показалось, что почувствовала, как верхней частью стопы угодила по шарам, отчего пацан издал клокочущей звук и завалился набок, скрутившись бубликом.
Всё, про этих двух можно было забыть на какое-то время, и я оглянулась на первую четвёрку, двое из которых пытались подняться на ноги. Ближайшему поддала пяткой по спине отправляя его обратно на землю, а вот второго просто пнула, отчего он шлёпнулся на задницу и зашипел, вставляя через слово мат.
— Не матерись, урод, я этого не люблю, — и дала оплеуху, чтобы стало понятнее.
Не помогло. Он заорал громче:
— Тебе хана, — и далее опять неразборчиво.
Добавила, в этот раз ногой.
— Шалава конченная, — зашипел он снова скривившись от боли, — сейчас сюда, сука, менты приедут и вам всем…
Не понятливым оказался олень. От всей души припечатала его в лоб.
— Его дядя, тварь, начальник РОВД. Это он нам сказал с вами разделаться, чтобы навести общественный порядок в городе. Поняла, шлюха подзаборная, что с вами со всеми будет, а особенно с тобой.
Пришло на ум, что в 77 году уже была наркота, потому как этот идиот не собирался заткнуться.
Перехватила палец в захват и когда он заорал от боли, спросила:
— И кто у нас племянничек?
— Он наверху, около машины и у него рация есть, — и он попытался усмехнуться.
Вот щас. Я резко вывернула палец, и его лицо исказилось от боли.
— Сука!
А нечего, пусть теперь с факом походит.
Увидев, что ещё один неформал пытается подняться, я громко сказала:
— Всем сидеть, уроды, или ноги вырву.
То ли он меня не расслышал, то ли не обратил внимания или с ушами, что неладное творилось, но облокотившись на камень, продолжил свой подъем.
Не сильно припечатала лбом об валун, чтобы не расколоть ему черепушку и не отвечать потом как за хорошего. Кровь всё равно брызнула в разные стороны, а чувак, закатив глаза, медленно осел, а потом завалился на спину.
Нехорошо вышло, поэтому на всякий случай приложила два пальца к шее. Пока живой и кровью не истечёт, просто царапнуло лицо по шероховатой поверхности, но сотрясение получил.
Четвёртый тоже начал шевелиться, и я, не дожидаясь, когда он придёт в себя, сломала ему средний палец, добавив ещё звуков к уже имеющимся.
Но зато придуркам не до голых отдыхающих, со своими проблемами теперь бы разобраться.
— До кого не дошло, — сказала я, громко перекрывая общую какофонию, — кто встанет, сломаю ещё что-нибудь. Лежать и не шевелиться. Я сегодня очень нерваная.
И обернулась к жертвам отморозков.
Досталось им, конечно, серьёзно. Парней били конкретно по голове и лица у всех троих были лилово-пурпурными. Да и на теле полным-полно следов от ударов. Девчонкам тоже досталось, особенно одной, когда-то красивая грудь превратилась в нечто рваное и разноцветное, но в основном остались следы на ребрах и спине.
— Как вы? — поинтересовалась я. — Когда дышите, в грудной клетке боли сильные? Уколов не чувствуете? Будто иглой колет.
Громко задышали, проверяя, а девчонка с разбитой грудью схватилась за правый бок и застонала.
Возможно, просто ушиб, а может и рёбра поломанные, но я им тут ничем не помогу. Сказала ей сплюнуть и когда до неё дошло, что нужно сделать и выполнила, пожала плечами. Кровь уже точно была бы, хотя и не факт, кто его знает, что там.
— Обвяжите грудь потуже и шуруйте в больничку. Пусть УЗИ сделают и проверят внутренности, мало ли, — потом добавила, вспомнив, что про УЗИ могут и не знать ничего, — рентген, в смысле.
— Спасибо, — сказали недружно, но закивали в такт.
— Не за что, — ответила, а потом, увидев, что никуда не торопятся, подстегнула, — одевайтесь и спешите отсюда, а то ни дай Бог менты и в самом деле припрутся.
Подействовало. Подхватились и, выдавая стоны налево и направо, принялись собираться.
— А вы чего стоите, — прикрикнула на своих знакомцев, которые выстроившись в ряд, сопровождали каждое моё движение, — в темпе собирайтесь. Я кровь с себя смою и присоединюсь.
Парням смотрела только в глаза, а толку себя расстраивать. А ведь так хорошо всё начиналось. И парнишка симпатичный и без довеска как Искандер. Так нет, припёрлись чмошники, весь секс обломали. Появилось желание все пальцы им переломать, чтобы в другой раз думали, хоть чем — нибудь. Но такое за случайность не прокатит, вот это и остановило.
Залезла по колено в море и смыла с себя капли крови, которых оказалось немало на теле, и голову прошибла неплохая мысль: если захочу быть совсем плохой девочкой и кого-нибудь шлёпнуть, делать это нужно голой и на берегу водоёма. Потом помыться и никаких улик. Взяла на вооружение, что в этом времени ещё со мной будет, неизвестно, а нарывающихся уродов с каждым днём всё больше.
Сбежать, увы, не получилось. Я едва надела плавки, как раздалась громкая свирель милицейских свистков. Штук пять, не меньше. Не соврал гаденыш, наверняка рация имелась у главного, который не принимал участие в избиении, а следил за происходящим с относительно безопасного расстояния. А потом пожаловался дяде, что всё идёт не по плану.
Высунулась из-за нашего укрытия и даже обалдела от увиденного. Человек пятнадцать с уже знакомым красными повязками на правом рукаве. И все словно с инкубатора, в серых брюках и таких же невзрачных пиджаках с одной отличительной особенностью. У всех комсомольские значки. Активисты-извращенцы, так ещё и торопились, подбадривая друг друга выкриками. И двое с кокардами замыкали шествие.
Опоздали, уроды, к тому времени как они спустились все уже успели прикрыться одеждой и стояли, молча наблюдая за процессией.
Группа захвата, состоящая из дружинников, сразу взяли нас в полукольцо, а менты нахмурив брови, рассматривали валяющиеся тела. Молодой лейтенант, которому, вероятно, всё было в новинку, смотрел с изумлением, а старлей, бросив быстрый взгляд вокруг, сразу распорядился, обратившись к одному комсомольцу:
— Бабаев, бегом наверх и скажи, что раненые есть. Нужна скорая срочно. — А потом обвёл нас грозным взглядом и строго спросил. — Ну и что здесь произошло?
Ага, сейчас уписаемся со страха.
