Тьма. Том 7 - Лео Сухов
Однако Паша был человеком местным, знакомым, пусть и издалека, с дворянскими реалиями. И хорошо понимал, что Разводилов просто выполняет свою работу. Ничего личного — так велит долг. Винить Паше оставалось только своих предков.
— Способ есть только один… — честно ответил я. — Вассальный договор сейчас, и клятва на сердце рода, когда будем в Ишиме. Вместе восстанавливаем наши рода, возвращаем имущество… Раз уж наши предки не смогли мирно договориться, попробуем мы это сделать.
— Жить чего-то очень хочется… — хлюпнув ещё не зажившим носом, признался Паша. — Давайте, ваше благородие, ваш вассальный договор… Только… Ну я же не глава рода, а просто последний…
— Личный подпишешь! — буркнул Разводилов, протягивая мне готовый договор, который жестом фокусника выудил из архива.
Пока решали вопросы с парнем и сбором вещей, время подошло к обеду. Можно было задержаться в гостинице и поесть в трактире, но мне страстно хотелось вернуться в Ишим пораньше, чтобы выспаться перед учёбой.
Поэтому обедать в Тоболе не стали. Продравшись через пробки в южной части города, наша колонна вырвалась на тракт и взяла обратный курс. Пашу взяли на переднее сиденье «тигрёнка», где он ехал, болтая с Кислым о жизни, а мы с Авелиной сидели сзади, вполуха слушая по рации переговоры охраны.
Давид в другой машине всю дорогу совещался с Разводиловым. Впрочем, им действительно было что обсудить. Тем более, их тесное сотрудничество — залог хорошей работы силовых подразделений нашего рода. А значит, хоть на этот счёт я мог не волноваться. Жаль, остальные сферы деятельности у нас пока жестоко хромали.
Того же Пашу стоило бы сделать двусердым. Но как это провернуть, если нет схем пробуждения? Родовые техники, может, в архиве Седовых и найдутся. Но где найти такого надёжного лекаря, чтобы всем их не разболтал?
В общем, голова пухла от мыслей. И я бы, может, поделился ими с женой, но она мирно дремала, положив голову мне на плечо. А будить её не хотелось. Был ранний вечер, мы приближались к Ишиму. Машин вокруг становилось всё больше, наша скорость замедлилась… И меня самого, если честно, тоже упрямо клонило в сон…
— Да что ты, чертяка, делаешь⁈ — открыл я глаза, услышав крик Кислого.
И в тот же миг резкое торможение швырнуло меня вперёд.
Когда спинка переднего сиденья уже летела в моё лицо, время замедлилось. Краем глаза я, словно в густом киселе, успел заметить машину, тормозящую перед нами. И догадался, что она это делает вовсе не из-за какого-то препятствия впереди.
А чтобы перекрыть нам путь.
Затем, пока ещё продолжался полёт в спинку сиденья, я успел озаботиться целостностью своего лица — и даже подставить левую руку, чтобы не вмазаться носом. А правой удержал падающую вперёд Авелину: ей грозило куда более опасное столкновение с креслом, ведь она ещё не проснулась.
— По обочине объезжай! — тягуче, как бык на лугу, проревел Давид из рации.
И Кислый попытался выкрутить руль, одновременно давя на газ. «Тигрёнок» натужно взвыл двигателем, пытаясь обойти преграду впереди.
Однако та машина ожидаемо рванула с места вместе с нами, снова перекрывая путь. И автомобили с лязгом и скрежетом столкнулись.
Будто в замедленной съёмке, я видел, как гнётся левое крыло «тигрёнка», как сминается дверь машины впереди.
А ещё, как сидящие в ней крепкие ребята, несмотря на хаос вокруг, делают очень уж характерные движения.
И где-то внутри начала разгораться злость. Это «ж-ж-ж-ж-ж!» неспроста, как говаривал один очень мудрый медведь. Всё это безобразие происходило по чьему-то плану.
Позади завизжали тормоза. Я не видел, что происходит, но был уверен: кто-то пытается отсечь нас от автобуса с «ирбисами». Похищение? Покушение? Додумать я не успел.
«Тигрёнок», пропахав боком ограждение тракта, замер на обочине. Чуть впереди остановилась машина, нас подрезавшая. А позади, как я успел заметить, дорогу перегородил не менее злокозненный самосвал, в который врезался наш автобус с «ирбисами».
Одной рукой я придавил Авелину к сиденью, другой — рванул «пушка» из кобуры. Хорошо ещё, Тёма, мирно дремавший у жены на коленях, загодя ушёл через тень. И сделал это раньше, чем произошло столкновение.
А из машины впереди уже выскакивали люди. И не одни, а с пистолетами-пулемётами сакской разработки, из которых сходу начали по нам палить.
Да, у них были артефактные патроны. И да, эти пистолеты-пулемёты, сами по себе, обладали повышенной скорострельностью и убойностью.
Однако у них на пути стояла защита сердца Покровских. И пули бессильно барабанили по ней, истощая защиту, но пока были не в состоянии её пробить.
— Все легли! — рявкнул я на Пашу и Кислого, которые, пребывая в глубоком шоке, забыли спрятаться. — На пол!
В этот момент слева что-то вспыхнуло. Я скосил глаза и увидел, как на землю у моего окна падает отскочившая от щита пуля.
И была она покрупнее, чем в пистолетах-пулемётах…
'Позвольте, так это именно меня убивают, что ли? — промелькнула в голове здравая мысль.
После чего я начал лихорадочно выставлять слева дополнительные щиты, которые могли бы остановить быстролетящие объекты. Жаль, не с моим количеством жгутиков держать много такого «добра» на подвесе…
«Быстрее!!! — орал я сам на себя, хотя и так плёл на пределе возможностей. — Быстрее же!!!»
В щит Авелины ударила вторая пуля из егерской винтовки, и тот задрожал. Ещё несколько слоёв защиты я набросил со стороны лобового стекла, предвидя, что оттуда смертельные гостинцы тоже полетят.
И снова переключился на защиту слева. Слой за слоем я отгораживал себя и сидящую за мной Авелину от пуль.
Защита сердца Покровских пала на третьем выстреле неизвестного егеря. И засела эта тварь, судя по направлению, в лесочке слева от дороги — ещё и на возвышенности. А я как раз закончил с щитами и начал формировать шарики плазмы, один за другим кидая их в тех, кого хотя бы видел. То есть, стрелков из машины впереди. Да и в сам вражеский автомобиль.
Прежде, чем мои шарики достигли их лобового стекла, оно само брызнуло мелкой крошкой. Не выдержало, видимо, многочисленных попаданий. Следом разбились боковые стёкла передних дверей, а задние — пошли трещинами.
Ну а мои плетения устремились к живым целям.
Опять вспышка слева… И половину моих щитов снесло прилетевшей егерской пулей. А я не успевал поставить новые между выстрелами этого парня. Он слишком часто бил, не жалея дорогущие патроны. И моя удивительная скорость не
