Жрец Хаоса. Книга V - М. Борзых
Я задумался: «Удивительно, неужто тоже кого-то из эргов смогли призвать? Так ведь подчинить не смогли, как же это тогда у них работает?»
— Да, хотели подчинить, — будто бы отвечая на мой вопрос, пробормотал Волошин, — а в итоге вышло, что остались в неоплатном долгу. Помогли они нам тогда знатно. Поэтому да, Юрий Викторович, встречали мы магически одарённых сверх меры созданий, которых подчинить было практически невозможно. Да и как ты подчинишь себе духа стихии? Никак. Стихия живёт сама по себе, ей мы с вами глубоко индифферентны.
— А что, эти элементали целенаправленно ответили на зов ваших старейшин? — будто бы невзначай задал ей вопрос.
— Да где там! Зов наших им маяком послужил. Они во время перехода семьёй сбились с курса и случайно попали к нам. По непонятной доброте душевной помогли и ушли своей дорогой. Так что целенаправленно их вызвать ещё раз у наших так больше и не вышло.
Я же про себя отметил ещё одну похожую деталь в истории: Эолы и элементалей Волошиных, и те и другие попали к нам скорее по ошибке, чем целенаправленно. Может быть, для этой странной расы или вида наш мир был неподходящим для жизни, с низким уровнем магического фона, как-то так, кажется, Эола отзывалась о нашем мире. Тогда неудивительно, что эрги, попадая к нам и не имея возможности покинуть наш мир, заболевали и со временем умирали, как тот же Горг. А возможно, он просто был по рангу слабее. Та же Эола причислила его к третьему-четвёртому уровню магического развития, тогда как возможность смены ипостаси на человеческую она указывала с пятого ранга, сама же продемонстрировав себя в человеческом обличии.
Логично было предположить, что и покинуть наш мир случайно попавшие сюда слабые особи, лишь в начале своего пути магического развития, не могли, в то время как та же Эола могла воспользоваться подвернувшейся оказией, как и элементали у Волошиных. Информация об этих странных существах накапливалась где-то, перекликаясь… Отчего-то захотелось по прибытии в столицу забраться в библиотеку Гильдии магов и порыться основательно там на предмет информации об эргах. Хотелось все-таки знать, кто же подарил мне свою душу и отчасти возможности, и к кому меня причислила Эола, посчитав полуноворожденным или новорождённым полуэргом.
Я криво ухмыльнулся: надо же, шикарная полутысячелетняя женщина восприняла меня как мальчишку. Было в этом нечто смешное. Ведь я никак не чувствовал себя на свои восемнадцать, но, был честен с самим собой, и пятисотлетним я себя тоже не чувствовал. Так что да, разница нашего возраста и восприятия все-таки была колоссальна.
— Клим Агоевич, не помню, приглашал вас или нет, но, подозреваю, по приезду вскоре у нас состоится званый ужин по случаю моего становления во главе рода Угаровых. Я вас лично приглашаю на сие мероприятие. Заодно и обсудим вопросы вашей дальнейшей страховки.
— Добро, Юрий Викторович, добро, — довольно улыбнулся Волошин.
И на этом разговор мы закончили.
— И все-таки, как вы себе задницу не отморозили за трое суток в такой холодине? — пробормотал Волошин, не открывая глаз.
— Так меня же химеры теплокровные грели, да и охотились мы частенько, изредка выбираясь наружу подышать магическим воздухом.
— И то верно, — согласился тот. — Знаете, Юрий Викторович, рад, что у этого неодарённого идиота ничего не вышло с покушением на вас. Искренне рад. Надеюсь, что мы сможем стать с вами если не друзьями, то хотя бы хорошими боевыми товарищами. Оборотней вы, в конце концов, не бросили, вытащив из кратера. Поверьте, все военные оценили этот жест.
Клим провалился в сон, и я решил последовать его примеру. Прикрыв глаза, я обратился к Кродхану:
— Ну что, друг мой демонический? Показывай, что ты там ребёнку за сны навеял. Теперь уж мне искренне интересно.
Кродхан только хмыкнул, и я провалился в удивительно красочный сон.
* * *
Потоки воздуха омывали меня. Брызгами восторга в лицо бил ветер. Взгляд терялся в бездонной синеве неба, когда я широкими взмахами взмывал ввысь. Где-то рядом слышался заливистый смех, прерываемый визгами восторга.
Я чувствовал силу, я чувствовал мощь внутри себя — огромную, скрытую, которая требовала и просила выпустить её на свободу. Но я всегда знал, что мне стоит сдерживаться. Так нужно. Должен, должен, всем должен. Должен вести себя как подобает, должен присматривать за младшими, должен показывать пример, должен соответствовать отцу. Но в такие моменты, когда я срывался с неба и камнем падал вниз, я чувствовал свободу, я чувствовал, как пузырится во мне чувство, требующее выпустить его на волю.
Но долг кандалами прибивал меня к земле. Лишь краткие мгновения я мог позволить себе быть свободным.
Я летел над горами, над пустыней, над цветущими оазисами, над восточными городами, укрытыми магическими защитными куполами. Я видел под собой удивительные замки, похожие на корону с дюжиной зубцов, вокруг которых словно мотыльки вокруг пламени свечи летали маленькие дракончики. А ещё я замечал почтение, с которым люди склоняли головы, видя мою тень. На земле кто-то с почтением, а кто-то с радостью, как дети, махал ладошками и приветствовал меня криками. Невозможная, искренняя, детская радость отдавалась в сердце волной тепла. Меня любили, мне радовались, меня ждали.
Сделав круг, я возвращался куда-то, пока практически не упёрся в стену купола, чем-то напоминающую ту, которую в своё время поставила Эола над магической аномалией. Защитная стена тоже была пластичной, и она не выпускала меня наружу. Сколько бы я ни летел вверх, сколько бы я ни стремился ввысь, стена не заканчивалась, лишь насмешливо серебрилась всполохами. Прозрачная с моей стороны, она явно была не такой с другой — как я это знал? Потому что с обратной стороны кружили драконы и они меня не видели.
Их было много, что-то около десятка, возможно, чуть больше. Они пытались проникнуть сквозь пелену, но у них ничего не выходило. Они не сдавались: раз за разом они пикировали в купол, поднимались выше и снова пикировали, будто бы стремились
