Внедроман 1 - Алексей Небоходов
Он всё ещё был внутри неё полностью. Мышцы схлопнулись вокруг него со слепой жадностью; это ощущение, чуждое всему прошлому Михаила, заставило его замереть, вцепившись в её плечи обеими руками. Их кульминации слились так тесно, что невозможно было разделить её импульс от его.
Они дрожали вместе – секунды или минуты, время утратило меру, – пока тяжесть освобождения не опустилась на них, как утренний иней. Михаил первым начал дышать громко: мир кружился в его голове, тело сотрясали микросудороги наслаждения, а руки тщетно искали контроль.
Губы Ольги оставались приоткрытыми; по щекам скользнули две слезинки, которые она стёрла тыльной стороной ладони – той, что недавно заглушала его. Затем она прижалась губами к его виску – простое, земное движение, словно закрепляя новую территорию поцелуем.
Они замерли, не шевелясь и почти не моргая. В воздухе стоял острый запах пота и озона, смешанный с лёгкой кислинкой семени и парфюма. Обнажённые тела покрывались испариной быстрее, чем остывали; между их животами образовалась тонкая плёнка влаги.
Михаил попытался вдохнуть глубже – вышел рывок. Его ладонь скользнула по спине Ольги, где пульсировали мурашки и крошечные сердечные удары под кожей. Он хотел что-то сказать – «спасибо» или «прости» за этот долгий путь к рубежу, – но из горла вырвался лишь хриплый стон.
Она мягко прикрыла его рот ладонью: «Тише». Этот жест был понятен без слов; он перестал сопротивляться и просто растворялся в ней, пока мог.
Послевкусие накрыло их одновременно: напряжение покидало его бёдра, руки становились ватными, пульс выравнивался, словно линия на осциллографе жизни. Внутри неё разворачивался сложный отклик – каждая фибра благодарила за новое знание о себе.
Спустя минуту Ольга повернула к нему лицо: глаза, полузакрытые, излучали трезвую ясность, как у человека, впервые увидевшего свою правду. Она улыбнулась уголками губ и тихо выдохнула:
– Теперь ты мой навсегда…
Михаил хотел возразить или рассмеяться, но лишь крепче обнял её под лопаткой – там, где был полумесяц, – чувствуя, что даже рухни потолок или погасни свет, им было бы всё равно.
Волны наслаждения накатывали, каждая слабее прежней, пока они не остались лежать, переплетённые, опустошённые, в коконе смятых простыней. Дыхание выравнивалось, сердцебиение замедлялось, но они не спешили разъединяться, словно боясь разрушить хрупкую магию.
Атмосфера вокруг исчезла. Не стало тесной советской квартиры, подслушивающих соседей, завтрашнего дня с его обязательствами. Остались лишь двое – мужчина и женщина, нашедшие в друг друге убежище от условностей и страхов. В объятиях они были свободны – впервые по-настоящему свободны.
Ольга повернулась к нему, и в полумраке её глаза блестели влагой – не от печали, а от переполняющих эмоций. Она провела пальцем по его щеке, обводя скулу, будто запоминая лицо на ощупь.
– Ты знаешь, – прошептала она хриплым от недавних стонов голосом, – я думала, что разучилась чувствовать. Что эта часть меня умерла с юностью.
Михаил поцеловал её пальцы, не находя слов. Он знал многих женщин, но эта близость была иной – честной, хрупкой, настоящей.
За окном Москва жила ночной жизнью – лязгали трамваи, перекликались прохожие, – но здесь время остановилось. Они лежали, обнявшись, и в их молчании было больше смысла, чем в тысячах слов. Это был не просто секс, не просто влечение – это было признание двух душ, нашедших друг друга в лабиринте советской действительности.
Глава 8. В Дедрюхино с любовью
На следующее утро Михаил проснулся в чужой квартире, среди мягких, пропахших тонким ароматом духов простыней, и на миг почувствовал, что будто бы потерялся. Сквозь полузадёрнутые шторы мягко струился солнечный свет, наполняя комнату уютом чужой жизни. Он осторожно повернулся и увидел рядом спящую Ольгу; её дыхание было ровным и безмятежным. Михаил медленно приподнялся, стараясь не нарушить утреннюю тишину, и тихо начал одеваться.
Одетый, он наклонился и нежно поцеловал Ольгу в щёку. Та сонно пробормотала что-то, едва заметно улыбнувшись.
– Мне нужно идти, у меня сегодня много дел. Вечером позвоню, – шепнул Михаил.
Ольга едва уловимо кивнула, не открывая глаз, и снова погрузилась в сон. Михаил осторожно вышел из комнаты, накинул пальто и тихо закрыл дверь квартиры. Несмотря на пасмурную осеннюю погоду, улица встретила его бодрящим воздухом, в котором ощущалась лёгкость и приятная свежесть. Идя по мокрому асфальту, Михаил испытывал необъяснимое хорошее настроение, словно сама жизнь подмигивала ему, обещая что-то особенное.
Он шагал осторожно, обходя мелкие лужи и опавшие жёлтые листья, образовавшие скользкий ковёр под ногами. Редкие прохожие торопливо проходили мимо, укутанные в пальто и шарфы, пряча лица от холодного ветра. Михаил наблюдал за ними с лёгкой улыбкой, улавливая краем глаза знакомые детали советского пейзажа: плакаты с призывами выполнить план, продавщицу в цветочном ларьке, сонно переставляющую букеты астр, и дворника, методично убирающего листву широкой метлой. Всё казалось Михаилу особенно уютным и знакомым, усиливая настроение, с которым он шёл навстречу Сергею, ожидавшему его у входа в общежитие. Мысли о прошедшей ночи смешивались в голове с предстоящим разговором.
Поднявшись в комнату, Михаил быстро переоделся, стараясь не разбудить дремавшего Сергея. Проверив карманы пальто, он ненадолго замер у окна, задумчиво глядя на хмурое небо. Затем негромко окликнул соседа:
– Серёж, подъём. Пора идти.
Петров, потянувшись и что-то невнятно пробормотав, лениво надел куртку и спустился вместе с Михаилом вниз. У входа в общежитие он окончательно проснулся и встретил друга усмешкой:
– Ну что, Ромео советских окраин, как ночь прошла?
– Несмешно, Серёж, – Михаил улыбнулся, поправляя воротник пальто, – у нас сегодня дело посерьёзнее твоих шуточек.
– Не говори, будто у меня шуточки плохие, – Сергей деланно надулся, закуривая сигарету и предлагая вторую Михаилу. – Ладно, пора навестить наше великое киноискусство.
На троллейбусе, заполненном утренней давкой и запахом сырой одежды, они добрались до «Мосфильма». Выйдя на остановке, Михаил невольно, но ощутимо вздрогнул: перед ними возвышались серые здания студии, мрачные и одновременно завораживающие своей значимостью. Перед тем как войти на территорию, они остановились у бюро пропусков. Сергей уверенно заполнил бланк, коротко переговорил с пожилой сотрудницей, и вскоре оба получили временные пропуска с печатью «Мосфильма».
Проходя через студию, Михаил с любопытством оглядывался по сторонам. Они миновали павильоны с массивными дверями, из которых доносились отрывистые команды режиссёров и негромкие разговоры актёров, репетирующих сцены. Рабочие торопливо
