Разгильдяй - Сергей Николаевич Чехин
— А остальное?
— Извиняй, остального нет. Ты и так в шубе, не околеешь. Наверное.
— Я про кровать.
— А! Землю в уголку разрыхли мальца — вот и кровать. Можешь, конечно, поспать на берегу — там мягче. Но если зарежут или угонят в рабство — сам виноват.
Отстой.
Несмотря на неудобства, я захрапел, едва сомкнул веки — чертова регата, прогулка по городу и чистка котла вымотали до потери сознания. То ли из-за недавних переживаний, то ли пожелание хозяина и впрямь сбылось, но сны в самом деле оказались приятными. Я видел Лиру (нет, не в том образе, о котором вы наверняка подумали), прокручивая обрывки наших приключений как в мутном калейдоскопе. Кончилось все там же — у причала. Грезы подарили второй шанс все исправить, но девушка осталась столь же решительна в своем отказе, как и наяву.
В итоге встал разбитым, словно вообще не отдыхал, и в крайне паршивом настроении.
— Добрый полдень! — сказал Тим и протянул пиво. — Завтракай.
— Думал, разбудите пораньше, — я причесал пятерней сальные патлы и зевнул.
— А зачем? — Хозяин закинул ногу на ногу и сцепил пальцы на затылке. — Посетителей нет. Делать нечего. Но раз уж проснулся — придется напрячь. Вари кашу. Крупа в кладовке.
Заглянул за ширму. В тесной комнатушке на полу лежали примятые мешки — наверное, на них мужик и спал. В углу заметил открытый — с белыми похожими на попкорн хлопьями. Рядом на пивной бочке сидела жирная метрокрыса и преспокойно точила крупу, держа хлопья передними лапками. Мое появление хвостатую гостью ничуть не испугало. Меня же больше поразило то, что кроме пива и хлопьев в пристройке ничего не было.
— Вы подаете только кашу?
— Ну да, — настороженно ответил Тим. — А что?
— Да просто…
— Просто⁈ — он всплеснул руками, ярясь то ли в шутку, то ли всерьез. — Раз спросил — значит не просто, а с намеком. Умный самый? Свой трактир откроешь — тогда и будешь умничать.
— Изв…
— А?
— Изви…
— Что ты там бормочешь?
Собрался с духом и таки выдавил одно из самых редких слов в своем лексиконе:
— Извините.
Хозяин отмахнулся:
— Проехали.
— И все же… Если разнообразить меню, то и посетители потянутся.
Тим зыркнул на меня исподлобья и с искренним раздражением процедил:
— Ты трактирщик?
— Нет.
— Шеф-повар?
— Нет.
— Вари кашу.
Не успел развести огонь под котлом, как приперся вчерашний бродяга. Мутный тип еще не сказал ни слова, но из-за стойки тут же раздался недовольный окрик:
— Эй, паря! Погуляй минутку.
Так и знал, что они в сговоре. Похоже, забегаловка лишь прикрытие для более прибыльного и наверняка преступного промысла. Может, наркоту варят в подвале? Хотя мне-то какое дело?
Сообщники разговаривали не меньше получаса. Как ни вслушивался — ничего не разобрал, кроме басовитого бубнежа. Наконец Тим велел войти. Подельник тут же запер дверь и привалился к ней спиной, держа руки в карманах, а кабатчик достал из-под прилавка взведенный арбалет и нацелил на меня. Прежде беззаботная и в какой-то мере придурковатая физиономия преобразилась в лишенную эмоций маску, внушавшую больше страха, чем перекошенная злобой гримаса.
Я вытаращил щиплющие глаза и на всякий случай поднял руки, ощущая электрическое покалывание от затылка до копчика. Больше, собственно, не чувствовал ничего, даже биения сердца — время будто остановилось, а воздух сгустился в горячую патоку.
Обуявший страх приковал к полу и мешал думать, мысли носились в черепе как пчелы в потревоженном улье, ни о какой магии и речи не шло — болт в палец толщиной пробил бы грудь прежде, чем я сумел хоть как-нибудь защититься. Оставалось надеяться, это какое-то недоразумение, меня приняли не за того или подозревают в чем-то по ошибке — в жизни, особенно криминальной, бывает всякое. Мы все обсудим, расставим точки над «ё», придем к консенсусу и проблема разрешится сама собой. Разум немного успокоился, водоворот тревожных дум устаканился, хотя нутро верещало как резаное, упорно твердя, что вероятность столь удачного исхода столь поганой ситуации крайне мала.
— Не дергайся, — с пробирающим до мурашек холодком в голосе процедил Тим. — И останешься жив. Наверное.
Я облизнул пересохшие губы и прохрипел, выдавливая слова как в ночном кошмаре:
— Что вам нужно?
— Вопросы задаю я. Знаешь, кто мы?
— Бандиты?
Он усмехнулся.
— Не совсем.
— Тогда не знаю. И знать не хочу. Я пришел… издалека и скоро уйду еще дальше. Что тут творится — не мое дело.
— Ладно стелешь, — арбалет покачнулся, и я вздрогнул, ожидая треньканья тетивы — последнего звука в своей бездарной жизни, — да верится с трудом. Ты заявился в Ангмар вместе с девушкой. Кто она?
— Проводница, — без капли лукавства произнес я, но ответ хвостатого явно не устроил.
Тим покосился мне за спину и кивнул. В тот же миг сзади навалился угрюмый крепыш и стиснул плечи как медведь, аж ребра затрещали. Но крепкие объятия — это полбеды, гораздо опаснее выглядел щекочущий шею кинжал, звенящий при каждом касании как бритва с лазерной заточкой.
— Врешь, — коротко озвучил вердикт кабатчик, не опуская оружия. — Ты это знаешь. Мы это знаем. И все же уточню вопрос: кому служит эта девка — красным или синим?
Так вот в чем суть! Я угодил не в местечковые мафиозные разборки, а в шпионские игрища Борбо и Забара. Стоило догадаться раньше, ведь далеко не всегда война — это бугурты в чистом поле стенка на стенку. Но внезапно открывшаяся истина мало что меняла — я по-прежнему был зажат между задницей и полной жопой. И самое поганое — понятия не имел, на чьей стороне ребята из «Счастливого улова», а раз знают о Лире, значит сели ей на хвост. Сейчас выберу не тот цвет — и подругу прикончат, поэтому надо любой ценой тянуть время. Эх, где же мой дар, когда он так нужен?
— Я не знаю, правда! Она ничего такого не говорила. Просто показывала дорогу и защищала от разбойников.
Тим вздохнул и покачал головой.
— Что же, видят боги, мы хотели по-хорошему. Давай.
Бродяга ударил меня в спину — да с такой силой, что выбил воздух из легких. Я с разбега ухнул вперед, споткнулся и врезался грудью в барную стойку. Не успел вздохнуть, как ублюдок вцепился в волосы и впечатал носом в стол, после чего прижал щеку к сбрызнутым кровью доскам. Тим, в свою очередь, отложил арбалет, схватил мое запястье и провернул ребром ладони к потолку — почти под прямым углом.
Я взвыл от невыносимой боли, а шпион продолжил
