Герцогиня на службе у Короны (СИ) - Ширай Вера

Служанки принесли кувшин с прохладной водой, поднос с лёгкими закусками и высоким бокалом вина. Одна ловко разложила рядом расчески, зеркала, кисти — всё, что может понадобиться женщине. Другая неустанно предлагала всё новые вещи: фрукты, сладости, ванну, от которой я не смогла отказаться. Они сыпали вопросами, словно старались предугадать каждое моё желание, и эта чрезмерная забота, неожиданная для «охотничьего дома», сбивала меня с толку.

К вечеру я почувствовала, как горячая вода сняла усталость с моего тела, лёгкая еда утолила голод, а мягкие ткани кровати будто уговаривали остаться. Но я решилась. Отворив дверь, я шагнула в коридор и направилась на поиски мужа.

У одной из служанок я спросила, где найти Его Светлость. Девушка наклонилась ко мне чуть ближе и тихо ответила:

— В музыкальной комнате, миледи.

Я удивилась — музыкальная комната? В охотничьем доме? Но служанка поспешила пояснить:

— Она больше похожа на небольшой зал. Для гостей — малых банкетов и вечеров только для семьи. Его светлость там с самого приезда. И, похоже, он делает там перестановку… — её глаза сверкнули, и на губах мелькнула заговорщицкая улыбка. — Слуги весь день только и делают, что носят мебель, переставляют музыкальные инструменты, уносят светильники.

Я приподняла бровь, но ничего не ответила. От её жизнерадостного тона внутри стало ещё неспокойнее: если он что-то готовит, то что именно?

Служанка, не переставая улыбаться, проводила меня по длинному коридору до высоких дверей, резных, с золотыми ручками. Она остановилась и сделала почтительный реверанс:

— Вот здесь, миледи.

Я осталась одна перед массивной створкой. В зале должно было звучать эхо шагов или голоса слуг, но за дверью царила странная тишина. Ни смеха, ни музыки, ни даже гулкого перестука.

Я толкнула дверь и вошла. Первое, что бросилось в глаза — зал был совсем не похож на музыкальную комнату, о которой мне рассказывала служанка. Вместо стола и инструментов на полу лежали две огромные перины, словно вырванные из спален и брошенные сюда.

Он стоял в центре комнаты. Мой муж. Без парадного облика, без доспехов и плаща. На нём были только кожаные штаны и свободная рубашка, чуть расстёгнутая на груди. Его силуэт выглядел одновременно расслабленным и пугающе собранным.

А в руках… в руках он держал охотничий нож. Подбрасывал его легко, словно игрушку, и с ленивой точностью ловил за рукоять. Лезвие сверкало в тусклом свете свечей, оставляя в воздухе резкие блики.

Мы встретились взглядами. Я замерла на пороге, не в силах понять, что происходит. Сердце билось в груди так громко, что я сама его слышала.

Он же — дерзко, почти с вызовом, улыбнулся мне. По-прежнему играя с ножом, сделал шаг вперёд навстречу мне.

Глава 24

МУЗЫКАЛЬНАЯ КОМНАТА

Я стояла на пороге, не в силах понять, зачем он устроил всё это. Перины на полу, нож в руках — всё это выглядело так странно и неуместно, что мои мысли путались. Он подошёл ближе, остановился прямо напротив меня. Его взгляд изучал меня, а улыбка казалась одновременно опасной и дразнящей.

— Я по-другому представляла музыкальную комнату. У высокородных особ, видимо, своё представление о прекрасном, — заметила я, указывая на перины, небрежно брошенные на пол.

Герцог хмыкнул, склонив голову чуть набок.

— Ах, это? Вы аж побелели от таких вкусов высокородного герцога. Всё в порядке? — спросил он, всматриваясь в моё лицо так внимательно, что у меня запекло щеки. Его голос звучал насмешливо, но в глубине глаз мелькнуло что-то серьёзное. — Вы же не подумали, что я собираюсь вас убить, завернуть в перину и закопать прямо в охотничьем домике Его Величества?

Я выпрямила спину и пожала плечами, стараясь не показать, как я растеряна.

— Надёжнее было бы сбросить с лошади. Несчастный случай, как никак, легче объяснить.

Муж перестал смеяться. Его лицо стало серьёзным, почти жёстким, и я впервые заметила, как холод блеснул в его глазах. Он убрал нож за пояс и шагнул ближе.

— Давайте оставим эти темы, — произнёс он низким, твёрдым голосом, задумавшись на мгновение. — Мне не нравится шутить о смерти. Тем более вашей.

Я посмотрела на него, не скрывая вопроса во взгляде, я ожидала объяснений.

Феликс выдержал паузу, будто обдумывал слова, и наконец произнёс:

— Знаете, когда я увидел, как вы тренируетесь с сэром Алдретом… я был, признаться, очарован вашей решимостью. Вашим упрямством научиться давать отпор.

— Мы живём в опасное время, мой лорд, — спокойно ответила я, гордо подняв подбородок.

Но его следующая фраза обожгла меня сильнее любого упрёка:

— Признаться, и одного наблюдения хватило, чтобы понять, насколько глупыми и небезопасными были ваши тренировки и убеждения. — продолжил он, игнорируя мою обиду.

— Глупыми? — произнесла я, стараясь сдержать дрожь в голосе, и крепче прижала руки к груди. Я смотрела на него, не скрывая злости. Моё желание выжить он назвал глупостью?

Феликс шагнул ближе. Его взгляд смягчился, и на лице появилось выражение, которое я прежде видела лишь в минуты, когда он говорил с Арианой, — что-то почти братское, нежное. В его взгляде было умиление её наивностью и вместе с тем усталое понимание взрослого, который знает больше и готов объяснить.

— Оливия, — произнёс он мягко, но оставляя серьезные ноты в голосе. — Вы должны понять: доводить ситуацию до ближнего боя один на один вам нельзя. Нет смысла сражаться, если вы заведомо проиграете. Вы не выстоите против мужчины, тем более рыцаря.

Он сделал паузу, и в зале, где свет свечей дрожал на стенах, я вдруг ощутила, как тяжелеет воздух между нами.

— Лук — отличная вещь, — продолжил муж, — но если враг близко, вы должны сделать всё, чтобы убежать. Всегда стирайтесь скрыться. Жизнь дороже любой храбрости.

Я стиснула зубы, чувствуя, как во мне закипает протест.

— И к чему всё это, милорд? — спросила я, а голос мой прозвучал резче, чем я ожидала. Я всё ещё была уверена, что он неправ.

Феликс прищурился и едва заметно усмехнулся уголком губ, словно этот вызов только подогревал его желание продолжить разговор.

— А к тому, что сегодня и завтра, если вы не устанете, вас буду тренировать я. — его голос звучал спокойно, но в нём чувствовалась твёрдость. — Хотите, можем начать уже сегодня.

— Но у меня… — начала я было возражать.

— Я попросил Эву, в вашем дорожном мешке есть и ваш костюм. — перебил он, словно заранее приготовил ответ на любые мои вопросы.

Я постаралась сохранить невозмутимое выражение лица, но губы сами дрогнули, выдавая довольную улыбку. Совсем недавно я почти уверилась, что он найдёт тысячу причин, чтобы лишить меня тренировок. И вдруг — такой неожиданный подарок судьбы.

— Через десять минут вернусь, — сказала я, стараясь, чтобы голос звучал серьёзно, и направилась к своей комнате, чувствуя, как в груди разгорается азарт и предвкушение.

* * *

Я вернулась к музыкальной комнате раньше оговоренного времени. Я почти летела по коридорам до своей комнаты, боясь спугнуть удачу. И вот теперь — я стояла в кожаном тренировочном костюме, сердце колотилось от волнения, будто я собиралась на настоящий поединок.

Феликс велел мне стать в середине комнаты. Мои ноги слегка утопали в мягкости перин, разложенных на полу. Он же ходил вокруг меня — неторопливо, размеренно, словно хищник, изучающий добычу. Его взгляд тяжелый, прицельный, и я невольно ощущала себя в западне.

Вместо ножа в его руке оказалась обычная ложка. Она нелепо смотрелась в руках такого мужчины, придавая его серьёзности нелепый вид. И только усилием воли я удерживала улыбку, сдерживая смех.

— Я долго думал, что может угрожать именно вам, — заговорил он наконец, его низкий голос обволакивал и резал одновременно. — И понял: убивать вас никто не станет. Это слишком просто, слишком бессмысленно. Вас скорее всего попробуют схватить, похитить… и обменять на выкуп, например. Герцогиня живая куда ценнее, чем мёртвая.