Хозяйка не своей жизни. Развод, проклятье и двойняшки - Дарья Мухина
— Даниэль, осторожно, — сказала я, но голос был слабым. — Ты ещё молод…
— Я справлюсь, — отрезал он, его глаза горели решимостью. — Ты всегда нас учишь не сдаваться.
Я улыбнулась, несмотря на слабость. Мой мальчик, такой же упрямый, как Лайонел. Его настоящая мать гордилась бы им. И я сделаю все, что бы так оно и оставалось.
Дверь снова открылась, и вошёл король. За ним следовали советники, но он жестом велел им остаться снаружи. Его взгляд упал на Даниэля, затем на меня.
— Герцогиня, — сказал он, его голос был мягче, чем раньше. — Лекарь уже в пути. Вы… в положении, не так ли?
Я сглотнула, чувствуя, как тайна попаданки жжёт горло. Он знает? Или просто заметил? Я заставила себя кивнуть.
— Да, Ваше Величество, — ответила я тихо. — Но я справлюсь.
Он кивнул, но его глаза изучали меня, как будто искали больше, чем я сказала.
— Хардшероун силён, — сказал он. — Но такие инциденты недопустимы. Кто стоит за этим?
Я хотела ответить, но Кайонел шагнул вперёд, его лицо было мрачным.
— Ваше Величество, — начал он, его голос гремел, как гром. — Хардшероун — крепость, благодаря Лайонелу и Катрин. Она сделала больше для этой школы и детей, чем кто-либо. Вы называете её подход необычным? Я назову это силой. Вы проверяете её, потому что боитесь её влияния на Даниэля и Адриану.
Я замерла, чувствуя, как кровь стынет. Кайонел бросил вызов королю? Даниэль прервал магию, глядя на Кайонела с восхищением, а Адриана сжала руку Ники. Король поднял бровь, его взгляд был холодным, но в нём мелькнула искра интереса.
— Смелые слова, Кайонел, — произнёс он. — Лайонел всегда был упрям, и его друзья не лучше. Но я здесь не для разрушения. Я хочу видеть будущее. Если Катрин так сильна, как ты говоришь, она выдержит любую проверку.
— Она выдержит, — отрезал Кайонел. — И мы с Лайонелом будем рядом.
Я чуть не ляпнула: «Это как сцена из „Игры престолов“, только без драконов». Но вовремя прикусила язык, чувствуя, как потеют ладони.
— Спасибо, Кайонел, — сказала я тихо, стараясь смягчить напряжение. — Ваше Величество, мы сделаем всё, чтобы Хардшероун процветал. И школа… мы не претендуем ни на что, я просто хочу дать образование всем, кому возможно.
Король кивнул, но его взгляд остался тяжёлым.
— Отдыхайте, герцогиня, — сказал он. — Лекарь скоро будет. И… берегите себя.
Он вышел, и я выдохнула, чувствуя, как дрожат руки. Кайонел посмотрел на меня, его глаза смягчились.
— Прости, если перегнул, — сказал он. — Но Лайонел доверил мне тебя и детей. Я не мог молчать.
— Спасибо, — ответила я, сжимая его руку. — Но давай без новых бунтов, ладно?
Он хмыкнул, а Даниэль, закончив ритуал, улыбнулся.
— Мам, ты будешь в порядке, — сказал он. — Я сделал, как отец учил.
Адриана и Ники подошли ближе, их лица были полны тревоги, но и решимости.
— Мы с тобой, — сказала Адриана, а Ники кивнул.
Позже, когда лекарь прибыл и подтвердил, что с плодом всё в порядке, я осталась в комнате, окружённая тишиной. Олексион принёс амулет — серебряный, с выгравированной змеёй. Символ Кирсана. Он нашёл его у арены, и я спрятала его, решив показать Лайонелу. Эдрик, его записка советнику, его поведение — всё это крутилось в голове, но сейчас я была слишком слаба, чтобы разбираться.
Ночью магический вестник доставил письмо от Лайонела.
«Катрин, Кирсан клюнул. Я распространил слухи о его магии, и он начал ошибаться. Держи Даниэля и Адриану ближе. Береги малыша. Ты моя сила».
Я сжала письмо, чувствуя, как страх и любовь борются внутри. Кайонел рискнул ради меня, Даниэль спас меня своей магией, король играет в свои игры, а Кирсан где-то в тени.
Я коснулась живота, где рос наш малыш, и посмотрела на звёзды за окном. Король, Кирсан, Эдрик, моя тайна — всё это было как шахматная партия, где я не знала всех ходов. Но с Кайонелом, Лайонелом, Даниэлем, Адрианой и Ники я была не одна. Я была герцогиней Хардшероуна, матерью, женой. И я не сдамся.
Глава 22
За эти два дня я успела устать так, как будто пробыла на ногах две недели, — и всё же странным образом чувствовала себя крепче, чем до нападения. Мир сжалился и позволил нам дышать, но сделал это с ворчанием и косыми взглядами: школа гудела, а я всё время ловила себя на том, что прислушиваюсь — не к шорохам ли тени, не к шепоту ли чужой магии под полом.
Король отбыл утром позавчера. Перед тем как въехать в портал, он коротко кивнул мне — «вы держитесь» — и оставил двоих людей: молчаливого, плечистого капитана и худого, будто выструганного из лозы. «Охранять школу и… вас», — сказал капитан, и у меня внутри сразу поднялась привычная, колючая мысль: ещё одни шпионы. Но следом — не менее честная: да и ладно. Лишние глаза и проверенные мечи сейчас не помешают. Кайонел, разумеется, встретил их без улыбок, но без лишней гордости — помощь стражи ему нужна; не время бодаться за командование, когда дети ходят между классами на цыпочках, глядя на потолок.
Первый день ушёл на то, чтобы собрать рассыпанное. Мы провели обход — я, Мария и Кайонел. Во дворе, где проводили турнир, всё ещё пахло пережжённой пылью, и вдоль каменного борта тянулась накалённая, как нитка от свечи, полоска — тонкий шрам, оставленный чужой магией. Я провела пальцами рядом, не касаясь; подушечки на мгновение заныли — память кожи помнила холодный, вязкий вкус той тени, что просочилась внутрь школы. Никто не пострадал и я повторяла это вслух, тихо, как молитву и как приказ. Никто не пострадал. Дети в полной безопасности. Мы сделали всё правильно. Мы успели.
На площадке перед классами Мария собрала преподавателей — на её плечах тонкая шерстяная шаль сидела так, будто она держит не ткань, а весь дом. Говорила ровно и мягко, убаюкивающим голосом, который я сама любила слушать в те дни, когда всё валится. «Учебный план — по расписанию, — сказала Мария. — Дополнительные занятия по защитным плетениям переводим в утренние часы, пока светлая половина дня. Группы будем делать меньше, но чаще. Для младших — игры на внимание и слух». Её слушали, и я видела, как в глазах учителей, уставших и испуганных, появляется то самое «мы», которое делает школу
