Шарлатан IV (СИ) - Номен Квинтус
Вообще-то системный анализ потому и называется системным, что он анализирует систему в целом, а не отдельные ее части. Поэтому и результаты расчетов часто выглядели вообще к сельскому хозяйству не относящимися. На самом-то деле они именно на сельское хозяйство и были ориентированы, но уж очень «опосредовано», и, боюсь, большинству людей выводы, сделанные по результатам анализа всей системы, объяснить было очень непросто. Но кое-кому их и объяснять не пришлось: та же тетка Наталья, когда ей рассказали, что получается, просто приняла информацию к сведению. Конечно, в районе свободных денег было почти нисколько, но она народу сказала, что «по расчетам Шарлатана получается…» — и народ сразу проникся. Причем не только жители Павловского района прониклись, тетка Наталья привлекла на свою сторону самого Аркадия Григорьевича Мордвинова, который в далеком детстве, задолго еще до войны несколько лет прожил в селе с названием «Вареж». Потому что как раз в этом селе тетка решила организовать новенький завод, как раз на берегу залива, формой напоминающего варежку и давшего название селу. Небольшой такой судостроительный заводик…
Понятно, что если бы население района поголовно скинулись и отдали бы все свои сбережения, на завод этих денег не хватило бы, на это можно было разве что проходную завода выстроить, да и то это было неточно: берег у «варежки» был или слишком высокий, оттуда суда на воду спустить было проблематично и его нужно было бы срыть на несколько метров, или наоборот низкий, его в половодье вообще затапливало. Но тетка-то в том числе и с Зинаидой Михайловной общалась периодически и про выделение средства на разработки моего института знала. И вот как раз рабочую силу для строительства она и «организовала». А Аркадий Григорьевич, который до пенсии, на которую он три года назад вышел, занимал должность президента Академии архитектуры СССР, «организовал» команду архитекторов, которые занялись проектированием и самого завода, и рабочего поселка для него.
Колхозники в этом деле проявили просто бешеный энтузиазм, ведь тетка Наталья им рассказала, что «с этими самоходками урожаи в районе вдвое вырастут через пару лет», ссылаясь на результаты Валькиных экспериментов, а завод народ бросился строить сразу после того, как она выбила из Зинаиды Михайловны постановление, что три года все, что будут баржи доставлять, в первую очередь в Павловский район и пойдет. Городской народ в районе тоже некоторый энтузиазм проявил — но тут уж тетка Наталья свой «админресурс» вовсю задействовала, и в ПТУ при Павловском автобусном срочно начали готовить сварщиков, резчиков металла и прочих специалистов для строящегося завода. Уже строящегося: все это уже в апреле случилось. И завод строился не «вообще», а под производство вполне определенных судов: спроектированной в Сормово самоходной баржи грузоподъемностью в тысячу тонн. И в Сормово ее спроектировали «целиком», включая дизельные моторы по триста пятьдесят сил (на баржу-самоходку их по два должно было ставиться). А судном мог управлять экипаж вообще из пяти человек, причем включая отдельного повара. То есть все же кока, который еще на швартовке должен был работать «простым матросом», но в любом случае это было меньше, чем на любом другом речном судне сравнимого размера. И тетка Наталья сама договорилась с сормовцами, чтобы они «слегка доработали» проект, и теперь официально оно могло возить и грузы, которые мочить было нельзя — в расчете, как я понял, на перевозку камышовых пеллет.
Правда, чтобы поля подготовить, расчеты показали, что еще потребуются самосвалы грузоподъемностью от двенадцати до восемнадцати тонн — но это уже я немного сжульничал, засунув в систему характеристики американских тяжелых грузовиков (и имея в виду КАМАЗ), тем более что в Павлово уже для Камышинских автобусов разработали дизель на двести десять сил. И вроде бы автомобилисты (Министерство автомобилестроения) на это клюнули, но тут у меня полной уверенности не было. А тетка Наталья сказала, что камыш в районе они и на «Газонах» прекрасно в поля перевезут…
Про то, что наши автомобилисты все же задумались над производством тяжелых грузовиков, причем именно после того, как «анализ системы» вроде как «показал их необходимость», до меня дошло: я ведь теперь очень многое из того, что о будущем помню, смогу просто в виде «выводов» аналитической программы руководству подсовывать! Вот только что-то помнил я все же не особо и много: для Нади, скрипачке из музыкальной школы, так мелодию и не вспомнил…
Ну не вспомнил, так и не надо: Наташа, недоучившаяся композиторша наша, сама несколько пьес для нее сочинила. И сочиненное народу понравилось: «скрипичные концерты» в Надином исполнении разошлись на пластинках тиражом под полтораста тысяч. Правда, на миньонах, но просто на «гигант» пьес не хватило. Именно Наташиного сочинения, а классики в ее исполнении (в составе «скрипичного квартета все же) два 'гиганта» тоже было издано. И Зинаида Михайловна мне отдельно объяснила, почему заводы Минместпрома именно нашу «самодельную» музыку на пластинках издают:
— Ты же своим музыкантам условия поставил простые: сначала умеренный гонорар, от тиража вообще не зависящий, а потом вообще ничего мы им не платим. И поэтому, в отличие от того же Апрелевского завода, мы, продавая наши пластинки по точно такой же цене, получаем выручки на полтора рубля с пластинки больше. Причем с любой пластинки, хоть с маленькой, хоть с большой. И апрелевцы тоже это уже поняли, просят теперь наши записи им для тиражирования передавать. И теперь, как ты и предупреждал, штатные дармоеды уже завыли — но Пантелеймон Кондратьевич, слава товарищу Сталину, на вой их внимания сам не обращает.
— Что значит «сам»? Какой-то подвох слышу я в ваших словах…
— Не какой-то, а очень конкретный, — рассмеялась остроязычная старушка. — После того, как обнаружилось, что в Саратовском издательстве некоторых авторов печатали за взятки в размерах до трети гонораров, сейчас все издательства — и книжные, и журнальные, и музыкальные — проверяет ОБХСС. И всех жалобщиков Пантелеймон Кондратьевич распорядился тоже сотрудникам ОБХСС тщательно проверить. А еще в распоряжении этом указано, что всех, кто издается в соответствии с «лицензией Шарлатана», проверять не следует, так что мы теперь и на отчислениях от наших самодеятельных авторов и исполнителей немалую копеечку загребаем. Все равно денег на все затеи не хватает, и на твои не хватает, и на прочие… слава богу, головой думать и придумывать всякое ты уже много кого научил.
— Они сами придумывают, я их не учил.
— Ну, придумывают они, допустим, действительно сами, но не бояться свои придумки продвигать ты их своим примером научил. И это замечательно… я еще кое-что у тебя спросить хотела, но это уже на потом отложу. Не время пока тебя лишними мыслями загружать…
Быстро пролетел апрель, а за ним и май. И уже в конце мая пришлось «близко знакомиться» с новыми сотрудниками, приезжающими чуть ли не со всей страны в мой институт. И приезжали не только «физики и математики», Валька себе тоже почти полсотни новых ставок выбила — и обстановка у нас сложилась близкая к критической. Расселить-то поступающих на работу специалистов было несложно, отделочные работы в высотке нашей в жилых помещениях уже закончились — в «крыльях» высотки, а в центральной части они пока еще даже не начинались, так как шло активное строительство высотной части и там было слишком уж шумно и грязно. И дядька Бахтияр еще четыре обычных дома выстроить успел — но люди-то в Пьянский перевоз приехали не только, чтобы жить поближе к природе, но и работать, а с рабочими местами в прежней «школе» было совсем плохо. Я временно реквизировал старое помещение, в котором библиотека поселковая размещалась во Дворце культуры и даже занял почти целиком поселковую школу — но этого было очевидно мало, да и школу осенью в любом случае освобождать придется. Пришлось снова бежать к начальству, после чего я опять выговор от нашей министерши получил, по телефону:
