О бедном мажоре замолвите слово 2 - Виталий Сергеевич Останин
Он на секунду замолчал. Взгляд стал тяжелее, голос — суше.
— Но есть ещё одна причина, почему я занимаюсь этим делом лично. — Платов наклонился вперёд, сцепив пальцы. — Я не люблю проигрывать. А пока я этому мерзавцу проигрываю. Каждый раз, когда он проворачивает свою комбинацию и выходит сухим из воды, это выглядит как плевок в лицо всей системе. А я — часть этой системы. И у меня хорошая память.
На его лице скользнула та же мягкая улыбка, что и раньше, но уже без прежней лёгкости — скорее, как извинение за лишнюю откровенность.
— Так что, речь идёт не только о государстве. Лично я тоже хочу, чтобы он наконец оказался там, где ему самое место.
Некоторое время после этого все молчали, обдумывая полученную от генерала информацию. До тех пор, пока молчание не нарушил Пушкарев. Ему, видимо, ничего не рассказали о дуэльном кодексе до нашего прихода.
— Простите, Григорий Антонович, но как же так? Если вы всё это знаете, то почему же Зубов до сих пор не сидит в тюрьме?
— Ну же, Александр Сергеевич! — генерал посмотрел на нашего начальника, как на маленького ребенка. — У нас ведь правовое государство! Чтобы посадить кого-то, нужны доказательства…
— Его прикрывают, — довольно невежливо перебил я Платова. — Прикрывают на самом верху. Вот кто вам нужен! Не Зубов, а тот, кто стоит за ним. До него вы дотянуться не можете.
Генерал улыбнулся, но ничего не сказал. Впрочем, и не должен был — и так всё становилось понятно. Мутные игры на самом верху, в которые нас сейчас втягивали, лишь для порядка спрашивая мнение.
— Если с моими мотивами мы разобрались, — он тонко улыбнулся, — то перейдем к вашим. Я обозначу условия нашего сотрудничества и награду, которую получит каждый из вас по результатам. Кроме моего полного содействия и прикрытия от высокого начальства. Александр Сергеевич, например, может уйти на пенсию не с подполковничьими, а полковничьими погонами. Правда, придется на полгодика — столько же вам осталось, верно? — перевестись в Главк на соответствующую должность.
— Пытаетесь меня купить? — возмутился Пушкарев, но, положа руку на сердце, не очень искренне. А потом пробурчал себе под нос: — А нам оно вообще зачем? Мы что, мало своей работы имеем, теперь ещё в игры аристо влезать?
— Что вы такое говорите, подполковник, — строго взглянул на него генерал. — Я лишь собираюсь проследить, чтобы служебное рвение достойных офицеров вознаграждалось должным образом.
Нам с Аникой он тоже пообещал очередные звания за раскрытие, но дополнительно обмолвился ещё и о менее вещественных наградах. Ворониной что-то не очень понятное сказал про закрытие старых долгов — девушка после этих слов буквально побелела и до конца разговора больше не произнесла ни слова.
«Ну и что ж там у тебя за скелеты, Аника? — мелькнуло у меня. — Что такого, что ты предпочла проглотить и промолчать, вместо того чтобы встать и хлопнуть дверью?».
Мне же посулил — намеками, конечно же! — о том, что влияние рода Шуваловых от удачного закрытия дела серьезно возрастет. С одной стороны, на такую эфемерную субстанцию, как влияние, мне было плевать с колоннады Исаакиевского собора, а с другой… Я же хотел громкое дело, которым можно ткнуть в нос отцу по возвращению? Ну вот оно, бери, неси осторожно!
Опасный тип, как я и предполагал уже. К каждому ключик подобрал, даже меня как-то просчитал. В карты с таким играть сядешь — без штанов останешься.
С другой стороны, я не мог не отметить, что с нами он старательно пытается играть честно — это чувствуется, когда есть определенный опыт. Да, использует, но все люди друг друга используют — так или иначе. Он же, по-крайней мере, назначая нас своим инструментом, четко обозначал, что инструмент ему нужен не одноразовый.
Не по головам идет, а аккуратно торит свою тропу. Не ломает через колено, а создает устраивающие всех условия сотрудничества. Не знаю, всех ли он так в своей жизни вербовал, но нам предоставил почти всю полноту фактов. И даже немного сверх того — обозначил скрытые механизмы, чтобы мы сами сделали правильные выводы.
— Всё, что хотел, я сказал, — Платов поднялся. — Думайте. Ваш ответ мне нужен до восемнадцати сегодняшнего дня. После этого времени даже моего влияния будет недостаточно, чтобы что-то изменить. И, кстати! — он остановился у дверей. — Отказ от сотрудничества я не буду использовать для мелочной мести. Но и защитить не смогу. А ног вы сегодня оттоптали достаточно.
С тем и ушел. На столе осталась лишь визитка, на которой значилась только фамилия с именем и номер телефона. Аккуратно убрав её в бумажник — раз уж меня «вече» тут ответственным поставило — я снова потянулся за графином. Сушило, почему-то, жутко. Сперва беготня с пожаром, потом такие вот разговоры. Неудивительно.
— Налей и мне, пожалуйста, — внезапно попросила Воронина.
Протянув ей наполненный стакан, я дождался, пока она напьется, чтобы спросить о том, что она обо всём этом думает. Не пришлось. Вместе со стуком стакана о столешницу, я услышал и ответ на незаданный вопрос.
— И в какое, мать его, говно мы только что вляпались, а? Мне кто-нибудь внятно, может это объяснить? Михаил?
А че, главное, сразу Михаил⁉
Глава 16
Интерлюдия
Воздух в просторном кабинете был спёртым и тяжёлым. Пахло кофе, немного пылью и очень отчетливо — алкоголем. Коньяком, если быть точным. А еще потом, но не застарелым, как бывает в помещениях, где постоянно находятся люди, пренебрегающие гигиеной, а свежим. С отчетливым оттенком страха.
Дорогой классический пиджак, сейчас — довольно мятый и несвежий, висел на спинке стула, а пара старых матовых мониторов, на которые были выведены изображения с камер, транслировали серые виды пустеющего к вечеру делового центра. Громко работал «системник», частично заглушая раздражённое бормотание хозяина кабинета.
Выцветшая табличка на безликой серой двери, где едва угадывалась надпись: «Начальник службы безопасности Приходько А. В.» видала и лучшие времена. А в нижнем ящике стола, возле которого сидел мужчина, притаилась практически пустая бутылка дорогого подарочного коньяка, наполненный до середины бокал, деревянная коробка сигар и дорогая зажигалка.
Тяжело вздохнув, Андрей Викторович потянулся за бокалом. Большим глотком ополовинив его, вернул на место, шумно занюхал
