Хозяин антимагии #5 - Миф Базаров

В первой же открывшейся с рассветом цирюльне друга лишили шевелюры. Я видел, как с каждым сбриваемым локоном лицо Амата становилось всё мрачнее. Но когда мастер искусно приклеил ему пышные, идеально ухоженные светлые усы, получилось почти комичное и в то же время пугающее сходство с Цеппелиным. Особенно если смотреть издалека и не в упор.

Кульминацией этого фарса стало переодевание Василия Меркулова.

Я купил у первой же уличной торговки, начинавшей свой день, самое простое ситцевое платье и широкополую шляпку с густой вуалью. Бедный Василий пылал краской смущения от ушей до пят, когда натягивал на себя этот наряд. Он выглядел нелепо, трогательно и крайне неубедительно, но для мелькнувшего в окне несущейся машины силуэта сойдёт.

В итоге наша «троица» предстала в новом, сюрреалистичном свете: я за рулём, на переднем сиденье — «лысый дядька с усами» Амат-Цеппелин, а на заднем — «застенчивая барышня» Меркулов, прячущая лицо под вуалью и отчаянно обмахивающаяся веером.

Тактика была проста: вести машину на предельной скорости по дороге на Тверь, нарочно лихо, привлекая внимание. Обгонять обозы, немного вилять. Чтобы нас запомнили: «Мчится машина! За рулём молодой, сбоку — лысый с усами, сзади — барышня!» Идеальное описание для ищущих беглецов.

План работал. На нас оборачивались, указывали пальцами. Но по-настоящему всё началось, когда мы подъезжали к Твери.

Я первым заметил в зеркале заднего вида признаки погони: сначала два, а потом ещё три тёмных быстрых экипажа без опознавательных знаков. Они шли на пределе, быстро сокращая дистанцию, словно хищники, учуявшие добычу.

— Кажется, купились, — сквозь зубы процедил Амат, не поворачивая головы. — И догоняют. Серьёзно так.

Один из экипажей, похоже, магически усилиный, поравнялся с нами и начал резко прижимать к обочине. Я на мгновение увидел за стеклом искажённое яростью и ненавистью лицо князя Умара Хамурзина. Его сакраворы сидели сзади, яростно сжимая рукояти топоров.

— Держись! — крикнул я Амату и резко рванул руль влево, отскакивая от опасного соседства. Колёса взвыли на грани сцепления с дорогой.

Тут же воздух снаружи вспыхнул алым заревом. Я щёлкнул тумблером включения антимагической защиты.

В нас летел огненный шар, разрывной и смертоносный. Но он, не долетев до кузова, бесследно рассыпался дождём безвредных искр, поглощённый антимагическим полем.

Следом попытка пронзить нас острым, как бритва, ледяным копьём — та же участь. Заклинание просто исчезло, аннигилировав.

— Им не пробить, — с холодным удовлетворением констатировал я. — Купол держится хорошо, а с тем количеством макров, что я установил, защиты хватит надолго.

Но просто уезжать недостаточно. Нужно не только оторваться, а деморализовать преследователей, заставить потерять веру в собственные силы.

Я резко крутанул руль, съезжая с накатанного тракта на едва заметную, разбитую просёлочную дорогу, огибающую город с юга. Машины Оболенских, более тяжёлые, низкие и менее проходимые, отстали почти сразу, застряв в первой же глубокой колее. Но мощная машина жениха, ведомая слепой яростью его владельца, продолжила погоню. Мощный двигатель ревел, выкорчёвывая бампером куски грязи.

Дальше началась настоящая, тряская и нервная, гонка по кочкам и ухабам. Я был на пределе концентрации, используя магию земли, но для этого приходилось идти на риск, играя с защитой.

— Амат, на три секунды вырубаю! Готовься! — скомандовал я, не отрывая глаз от дороги.

Нажал тумблер и тут же почувствовал знакомый живительный прилив силы земли.

Дорога позади нас вздыбилась, превратившись в ухабистую подвижную волну, а затем снова стала гладкой и твёрдой, как только я включил тумблер.

Машину преследователей подбросило на кочках. Водитель на мгновение потерял управление, но выровнялся, не снижая скорости.

— Теперь я! — проревел Амат, уже приоткрыв окно. — Вырубай!

Снова щелчок.

Мой друг высунулся в окно, и вода из придорожной канавы взметнулась в воздух, чтобы тут же обрушиться на лобовое стекло преследователя не водяной пылью, а плотным слоем мгновенно застывшего зернистого льда, полностью перекрывая обзор.

Автомобиль жениха резко занесло, он развернулся на 180 градусов и съехал в глубокий кювет, откуда уже не смог выбраться самостоятельно.

Мы рванули вперёд, но, обернувшись через несколько минут, я с досадой увидел, что Умар снова догоняет нас. Лёд был отколочен, кузов помят, а ярость несостоявшегося жениха, казалось, только придавала ему сил и упрямства.

Так мы и ехали, отрываясь и снова давая нагнать себя, используя драгоценные секунды «магической немоты» для пассивной обороны и кратковременные окна для активных контратак.

Я прокладывал мосты через ручьи и тут же разрушал их, едва мы проезжали.

Амат заливал дорогу позади нас скользким льдом и создавал густые, непроглядные туманные завесы. Это было изматывающе, требовало невероятной слаженности и концентрации, но это работало.

Когда мы наконец выбрались на ровный тракт значительно севернее Твери, следом никто уже не ехал.

В салоне повисла победная тишина, нарушаемая лишь ровным, уверенным рёвом мотора и свистом ветра в стекле.

— Ваше сиятельство, после всего, что я увидел… я абсолютно уверен: автомобили с такими блоками будут невероятно популярны. Это спасёт столько жизней! Дворян, дипломатов, офицеров… — задумчиво сказал мой секретарь.

— Не только жизни, Василий, — ответил я, ловя его взгляд в зеркале заднего вида. — Это изменит сами правила игры. Войну, логистику, безопасность перевозок. Всё.

Амат мрачно фыркнул на переднем сиденье, сдирая с лица приклеенные усы.

— Или создаст новую, ещё более страшную войну, — проворчал друг, глядя на своё отражение в стекле. — Выпустите джинна из бутылки, профессор, а потом удивляйтесь, почему весь мир горит. Опасно это. Слишком опасно.

Не стал с ним спорить. В этих словах, отягощённых знанием иного, погибшего мира, была своя, горькая и неутешительная правда.

Заметил, как Меркулов удивлённо посмотрел при этих словах на Жимина, потом на меня, но промолчал.

Проехал ещё несколько километров по главной дороге на Петербург, чтобы усилить впечатление и быть замеченными ещё парой свидетелей, а затем снова свернул в безлюдном месте, заросшем кустарником, теперь уже резко на запад, в сторону Пскова.

— Искать будут по центральной дороге, — объяснил я молчаливому Амату. — Будут сначала перекрывать главные пути. А мы поедем чуть южнее.

Я ехал весь день и вечер, на ночь остановился на несколько часов вздремнуть, а ранним утром следующего дня мы въехали в Псков.

Здесь нам предстояло разделиться.

Амату в Кронштадт, на учёбу. Он вышел из машины, с облегчением потянувшись.

— Береги себя, бугай, — сказал я, пожимая руку. — И не проспи