Фармацевт 4 (СИ) - Санфиров Александр

— Ничего себе, вот это заявка! — мысленно возмутился я . — Совсем обнаглели цереушники, меня похищает агент ФБР, а они делают вид, что не при делах.

— Очень интересно, — уже вслух прокомментировал я слова Стефании. — Вы, возможно, не в курсе, но я своими глазами прочитал удостоверение агента Фреда Уилсона, достав его из бумажника похитителя. То есть, похищение не удалось, и вы теперь приехали, чтобы уговорить меня отправиться в Штаты добровольно?

Ни один мускул не дрогнул на невозмутимом лице Пирелли. Похоже, готовилась к такому вопросу.

— Алекс, бывают ситуации, когда лучше не верить собственным глазам, — заявила Стефания. — Вы разглядывали фальшивое удостоверение. А мы работаем в полном контакте с итальянской полицией и карабинерами, и имели возможность провести экспертизу документов ваших похитителей.

И легко обнаружили грубую подделку, хотя для неспециалиста может показаться настоящей.

— Тогда кто, по-вашему, меня похитил? — задал я очередной вопрос.

— С нашей точки зрения версия полиции Италии о косовских наркодилерах самая правдоподобная, — заявила женщина.

— Понятно, — буркнул я себе под нос, ни на грамм не поверив собеседнице. Я конечно никогда не видел до этого случая удостоверение сотрудника ФБР, но хорошо запомнил его солидный вид и голограмму. Вряд ли нищие косовары могут сделать такие серьезные документы. Да им даже такая идея в голову не придет.

Еще немного подумав, я ответил сеньоре, продолжавшей вопросительно смотреть на меня.

— Госпожа Пирелли, я благодарен вашей организации за предложение, переехать в США. Но сами понимаете, мне нужно сориентироваться, подумать, стоит ли так резко менять место жительства. Мне нравится жить в Савоне. У меня есть работа, неплохое жилье, доброжелательные соседи. Понимаете, с возрастом уже не так тянет менять место жительства.

Вот вы говорите, что меня пытались похитить наркодилеры. Я, честно говоря, никогда о таких происшествиях не слышал. Может быть, на этом мои злоключения завершились, и я спокойно продолжу свою жизнь в этом городе.

— Понимаю ваши сомнения, — доверительно сообщила Стефания. — Но вы еще молодой человек, в расцвете сил, а Соединенные Штаты — страна возможностей для талантливых людей. Где, как не у нас есть время заявить о себе.

Я удивленно поднял брови в ответ на ее слова. Но уточнять свой возраст не стал. Как-то несерьезно относятся в спецслужбах к своим агентам на местах. Не могут даже сообщить возраст людей, с которыми придется работать.

И, тем не менее, от замечания удержаться не смог.

— Так сколько мне лет, по-вашему? — спросил я.

Дама нахмурилась, чувствуя подвох.

— Думаю вам лет тридцать шесть, самое большее сорок, но это вряд ли. — неуверенно заявила она.

Ее слова вместо удовлетворения принесли неясную тревогу. Похоже, после выхода из комы за прошедшие почти два года я стал выглядеть еще моложе, чем был. Понятно, что для тех, кто жил рядом со мной этот процесс был незаметен.

Если меня начали похищать из-за лекарств, то за возможность вернуть молодость разберут на мелкие кусочки.

— Вы меня заинтриговали своим вопросом, — улыбнулась женщина. — Может, признаетесь тогда, сколько вам лет на самом деле?

Скрывать возраст не имело смысла. Поэтому я, вздохнув, признался;

— В этом году исполнилось пятьдесят восемь.

Стефания Пирелли даже вздрогнула от услышанного и с новым интересом посмотрела на меня. До этого момента она разговаривала со мной достаточно равнодушно. Похоже, ей впервые приходится убеждать несговорчивых товарищей о необходимости переезда в Штаты. Уверен, что большинство ее клиентов с большим удовольствием соглашались на подобный переезд, ведь далеко не всем предлагают такой вариант. И вдруг, какой-то доктор из Италии, отказывается от такого предложения. Непонятно. С дамой ведь не делились подробностями моей жизни.

А сейчас после признания о возрасте, женщина могла подумать что поняла причину, по которой ее собеседника необходимо уговорить на переезд в Штаты, выложив путь одними плюшками.

Если бы она знала, что сейчас говорят обо мне ее боссы, даму волновала бы не моя внешность, а кое-что другое.

Интермедия

Совещание в отделе внешних операций ФБР шло как обычно, пока один из подчиненных Джулиуса Мэнинига не осмелился задать вопрос.

— Сэр, простите, может, я что-то не понимаю, но почему мы возимся с этим Циммерманом, как с хрустальной вазой, не проще бы было вывезти его к нам, без ритуальных плясок, как вывозили других людей угрожающих безопасности Соединенных Штатов? У нас масса настоящих проблем, а мы занимаемся чепухой.

Джулиус внимательно посмотрел на своего помощника. Последнее время Оливер Кромвель, набравшись немного опыта, стал слишком много говорить. Конечно, почему бы не выступить, чувствуя за собой поддержку клана Рокфеллеров.

— Наверно тоже хочет провести революцию, как его тезка в Англии и отрубить мне голову, — ехидно подумал Мэннинг. Он особо не опасался Кромвеля, будучи сам женат на одной из внучатых племянниц Ротшильда.

— Оливер, ты знаешь, что такое рабдомиосаркома? — неожиданно спросил он.

— Ну, это вроде бы раковая опухоль, — неуверенно ответил Кромвель. — А к чему вы это спросили?

— А к тому, что тринадцать лет назад у дочери Циммермана был выявлен рак груди. И ее отец вылечил неизлечимую болезнь за три дня своим лекарственным препаратом.

— Какая чушь! — пренебрежительно махнул рукой Кромвель. — Сказки дядюшки Римуса.

— Мистер Кромвель, делая такое заявление, вы оскорбляете своих коллег. Если бы вы хоть немного поинтересовались этим вопросом, то изучили документацию и ознакомились с гистологическим исследованием пунктата опухоли, проведенное в Дюссельдорфе в 1997 году и подтвержденное недавно нашими специалистами.

У девочки была диагностирована одна из самых быстрорастущих и злокачественных опухолей груди. Прошло несколько дней, и опухоль бесследно исчезла. Повторной гистологии не проводили, потому, что не нашлось субстрата для взятия материала на анализ.

Со слов девушки отец давал ей пить растительную пасту зеленого цвета и больше ничего не делал.

К сожалению, несколько дней спустя Циммерман вместе с дочкой попали в автокатастрофу. Узнавать, чем и как лечили болезнь, было не у кого. Циммерман одиннадцать лет находился в коме.

И теперь я спрашиваю вас, Оливер, если вы доставите такого человека в Штаты в наручниках и начнете держать в камере, он поделится с вами рецептами своих лекарств?

Кромвель пожал плечами.

— Как мы знаем, любого человека можно разговорить, особенно, если для этого имеются точки воздействия, родственники, близкие. Вы, сэр, упомянули, что у нашего врача есть две дочери, внучка. Думаю, под угрозой их жизни он расскажет нам все, что нужно.

— И этот человек претендует на мое место, — уныло подумал Мэннинг . — Конечно, Циммерман расскажет, расскажет все, о чем мы знаем, и будем спрашивать, а о том чего мы не знаем, не расскажет, потому, что мы не знаем его других возможностей. Не одну же он лысину лечил и мигрень. А самое главное, подозреваю, что никто кроме него не сможет изготовить эти средства.

Интересное преображение произошло с собеседницей. После того, как она услышала о моем возрасте, то начала откровенно кокетничать со мной.

— Возможно, я ошибаюсь, — подумалось мне. — Разве американки умеют кокетничать? Они умеют только записывать на диктофон мужские домогательства. Наверно, Стефания Пирелли урожденная итальянка и в Штаты попала уже взрослой? Пока не узнала мой возраст, комплексовала, считая себя слишком старой, чтобы соблазнять юнца.

Естественно, уточнять свое предположение я не стал. Но разговор у нас приобрел более живой характер.

Он даже начинал мне нравиться, но, к сожалению, нужно было возвращаться на работу, поэтому мы распрощались, Стефания дала мне телефонный номер, по которому можно будет позвонить, если надумаю согласиться с ее предложением.