Движение льда - Владимир Георгиевич Босин

А вот спать я вроде пока не хочу, наверное, отоспался на несколько лет вперёд. Мозг требует ответов, а задать вопросы некому.

Итак, кто я и где я? Это главные вопросы. А ещё что со мной?

Что мы имеем? Я явно попал в чужое тело. Тело молодого мужчины и на первый взгляд я совсем не выгляжу инвалидом. Но и здоровым тоже не являюсь.

Ещё смущающее обстоятельство. Меня смутили некоторые моменты и прежде всего обращение ко мне Аксиньи. «Ваше сиятельство» не выглядело как насмешка. Сказано было вполне серьёзно и с неким пиететом. Насколько я понимаю, так обращались к дворянам достаточно высокого ранга. Возможно даже княжеского.

Дальше, со мной явно случилось нечто неприятное, скорей всего серьёзное заболевание. Это может быть тяжёлым воспалением легких или следствием травмы. Отсюда и болезненные ощущения в груди. Но голова вроде работает нормально. Я давненько не чувствовал себя так хорошо. Руки-ноги шевелятся, но имеется явная слабость. Видимо я долго лежал, потому что есть ощущения затёкшей спины.

В любом случае мне необходима информация. Но и задавать всем вопросы глупо. Решат, что я кукушкой поехал и упекут в дурку. Я же болею. Вот и буду болеть. А заодно впитывать информацию. Глядишь и пойму, что к чему.

Вскоре опять вернулась малолетняя сиделка. Девчонке лет девять, может десять. Худая и голенастая с личиком в форме сердечка. Девчушка подозрительно смотрит на меня, будто подозревает в попытке побега через небольшое окно. А там разве что кошка проскользнёт. Глаза серые, русоволосая, типичная представительница средней полосы России.

Потом меня напоили настоящим вкуснейшим ягодным киселём и я всё-таки заснул. Проснулся от того, что опять припёрся тот самый сердитый господин. Он снова откинул одеяло и принялся возлагать на меня свои руки. Именно возлагать, ничего при этом не делая. Что-то мне кажется, что он никакой не врач, а деревенский шарлатан. Об этом говорит его странной формы одеяние, напоминающее старомодный кафтан. И методы лечения тоже своеобразные.

Не знаю, что дало ему это возложение рук, но минут через пятнадцать он удовлетворённо крякнул и так же быстро ретировался. Я заготовил к его появлению несколько вопросов, но потом передумал. Лучше выжду, так оно вернее будет.

А вот Аксинья не подвела. Она принесла мне целое блюдо, на котором лежали куски отварной курицы и нечто похожее на овощи на пару, перетёртые до состояния каши. Но, довольно вкусно. Я опять ухитрился всё умять без остатка. Женщина умилилась моему аппетиту и довольная ушла. Напоследок меня опять посадили на своеобразную утку. А когда сиделка ушла, я покатал на языке своё новое имя. Она назвала меня Константином Палычем. В прошлой жизни я был Владимиром, Владимиром Сергеевичем, Володенькой. А так меня ещё не называли. Ну, ежели всё это не бред окончательно спятившего от морфина и болезни мозга, то придётся привыкать к Константину Палычу. Главное прожить ещё одну ночь. Если повезёт, я снова завтра проснусь в этом молодом и почти здоровом теле.

Глава 2

Видимо тело и в самом деле восстанавливается. Опять я проснулся рано утром. Прежде всего ощупал себя, подвигал ногами. Мне даже удалось опустить правую ногу на пол. С удовольствием ощутил прохладу деревянного покрытия. Потянувшись до хруста в суставах, я радостно улыбнулся. Есть ещё легкая боль где-то в районе солнечного сплетения, которая распространяет некую слабость на всё тело. Но по сравнению со вчерашним — это явно остатки заболевания. Хочется в туалет и прямо тянет встать и пройтись по комнате. Ощутить босыми ногами половицы, постоять у окна. Интересно, что там?

Это явно сельская местность. Явственно слышны истошные призывы к своим гаремам петухов, соревнующихся в своём искусстве. Вдалеке слышно мычание коровы и как лениво брешут собаки. И никакого техногенного шума. Ну там звуки проезжающей машины или работающего телевизора.

— Барин, принести судно?

— Да, Аксинья. Будь так добра.

А когда женщина пошла выносить это самое деревянное судно, я опять улыбнулся.

Ну, во-первых, я жив и снова в другом теле.

А во-вторых, меня позабавило это «барин». Главное, как она это сказала. Никакой театральности или насмешки. Это было естественно, как само дыхание. Барин, ядрить тебя налево.

А ещё я раз повнимательнее изучил своё тело. Нет, лёжа это сделать не получится. Зато удалось осмотреть его на предмет шрамов или увечий. Вроде ничего такого. Но вот что интересно. Если я попал в прошлое, то где православный крестик на шее. Да вообще любой знак религиозного культа. Маген Давид или мусульманский полумесяц, ничего. А вот на указательном пальце левой руки красуется приличного размера перстень. Самый настоящий, сделан из серебра или чего-то похожего. Крупный камень, почти бесцветный, овальной формы. Размером с ноготь моего большого пальца. Что-то из полудрагоценных. Но выглядит не очень. Мутноватый, белесого цвета. Большой камень находится в окружении десятка совсем мелких. А вот эти поинтереснее. Возможно даже драгоценные типа бриллиантов. Я полюбовался на изделие мастера-ювелира. В целом перстень производит впечатление чего-то серьёзного и монументального. Ну не станет «барин» и «его светлость» таскать примитивную бижутерию. Нет, не станет.

Волосы на моём благородии скорее длинные. Если я в прошлом, это, наверное, говорит в пользу моего знатного происхождения. Ощупал ушные раковины, нос, лицо. Вроде ничего такого из ряда вон. Кисти рук, я бы сказал, что не привычны к труду землепашца или ремесленника. Нет также характерных для воина мозолей. Мягкие ухоженные ладони, ногти ровно подстриженные. Здесь я ничего нового не узнал.

За три дня ничего нового не происходило. Часов в десять утра приходил господин Григорий Яковлевич. Бегло осматривая меня, заставлял высовывать язык, потом медитировал надо мной, возлагая руки. При этом явственно ощущалось тепло и странное ощущение, будто некто внутри несильно поглаживает мои внутренние органы. Потом он уходил и возвращалась Варвара. Это моя малолетняя надсмотрщица. Ну а как её ещё можно назвать? На все мои просьбы она отвечала, — не велено. Григорий Яковлевич запретил Вам вставать. Вот хоть убейте, не дам.

Меня и умиляла, и злила эта упертость ребёнка. Но я уважаю эту мелкую соплюшку за выдержку. Сидеть целый день возле больного — то ещё удовольствие. Поди хочется побегать, в куклы поиграть.

А вот с Аксиньей у нас наблюдается полная любовь и согласие. От неё один позитив. Она помогает мне с моими потребностями. Переворачивает меня и протирает тело влажной тряпкой. Потом приносит теплую мазь и натирает меня ею. От этого