Разгильдяй - Сергей Николаевич Чехин
— Повернись. Хм… — женщина долго молчала, разглядывая причинное место без тени смущения. — Знаешь, прости за те слова о стебле. Тут у нас даже не корешок, а целое корневище.
Таких комплиментов мне еще не делали, и остатки сомнений смыло как сахар кипятком.
— Да ерунда… — судя по жару на скулах, я покраснел как анимешный школьник.
В ярангу вошли четыре молоденькие девушки, неся глубокие каменные чаши. В одной трепыхалась рыбешка, во второй лежала густая земля, в третьей тлели угли, в последней звенели золотые кисточки и крохотный кинжал. Служанки расселись вокруг жаровни и поставили на огонь пустой сосуд.
— Жизнь, — строго произнесла шаманка.
Прислужница одним движением отсекла рыбке голову и сцедила немного крови.
— Смерть.
Сверху упала земля.
— Свет.
Посыпались угли.
— Сила!
Танбад накрыла чашу ладонью и зажмурилась. Камень успел нагреться, женщина наверняка испытывала сильную боль, но не выдала муку ни звуком, ни жестом. Внутри чаши что-то клубилось, бурлило, звенело, а зарождавшаяся мощь пропитала воздух магией.
Наконец шаманка отдернула руку, открыв взору кипящую жидкость цвета и густоты домашнего кетчупа. Пока служанки мешали ее кисточками, Танбад развязала ленту и бросила на пол. С тихим шелестом по бедру скатилась цепь со шкурками.
Грудь у нее была просто сногсшибательная. Дышать забыл, глядя на крепко сбитые холмики с маленькими каштановыми пятнами. Помощницы обступили госпожу и стали рисовать знакомые орнаменты и фигурки, покрывая кожу пядь за пядью, не оставляя зазоров и пустых мест. Когда закончили с лобком, женщина повернулась ко мне спиной и привстала на цыпочки, показав во всей красе крепкую попку опытной бегуньи.
— Нравится? — кокетливо спросила владычица племени.
Не придумав ничего остроумного и подходящего моменту, просто сказал:
— Да. Очень.
Когда ее раскрасили, Танбад взяла кисточку и опустилась предо мной на колени.
— Твоя очередь. — Жаркое дыхание обдало набухшую плоть. — И начну, пожалуй, отсюда.
Часть II
Я, Свет
Глава 7
На рассвете нам подали легкий завтрак — кусочки печеной рыбы и свернутые клубками бурые водоросли, похожие по вкусу на морскую капусту. После трапезы слуги принесли пушистые серые шубы и волчьи шапки — больше никакой одежды нам не полагалось.
В сопровождении дюжины лучших воинов — самых крепких, умелых и суровых — я и Танбад взошли на широкую ладью с такими низкими бортами, что вода не перехлестывала через них лишь потому, что Саммерен этим утром во всей красе проявила свой неспешный северный норов. По сути это был грузовой плот с носом, кормой и мачтой, к которой привязали двух белых косматых лошадок.
Ушкуйники с гулким уханьем оттолкнулись баграми от берега и быстрее перебирающего лапками паука поставили косые паруса. Лодка (или плот, или что бы то ни было) плавно пошла вниз по течению к ледяной синеве Брилльского моря. Мы с шаманкой устроились рядышком в плетеных креслах, похожих на перевернутые корзины со спинками: я с любопытством разглядывал стойбища эйнов, женщина неотрывно смотрела вперед.
— Кстати, а что мне делать надо? — решил уточнить на всякий случай то, что стоило выяснить еще вчера, прежде чем соглашаться, но зудящее желание поскорее убраться из этого безумного мира в который раз толкнуло на необдуманный поступок.
— Узнаешь на месте, — с легким раздражением ответила Танбад.
— Ну, ладно, — проворчал я, малость опешив от резкой смены настроения. Женщины… у них такое постоянно.
— Не злись, — ладонь владычицы — жесткая и грубая — накрыла мою, и от злости не осталось и следа — как (простите за глупый каламбур) рукой сняло. Мысли о доме померкли, сознание затянуло зыбким маревом, сквозь которое проступали лишь похотливые фантазии о грядущем таинстве.
Где-то через час ладья причалила в устье реки. Мы запрыгнули в седла и поскакали к торчащему из воды здоровенному валуну, воины же разбили небольшой лагерь подле вытянутого на хрустящий галечный берег плота. То ли бугаи больше заботились о сохранности ладьи, то ли не имели права даже издали наблюдать за священнодействием.
Вокруг, насколько хватало взгляда, простиралась мертвая каменная пустошь, накрытая жидкими перистыми облаками, похожими на мазню белой краской по пронзительно-голубому холсту. Большие и маленькие глыбы вразнобой валялись тут и там, то складываясь в запутанные лабиринты, то подобно аляповатым стенам окружая широкие поросшие лишайником проплешины. Одни камни до покатой глади облизал древний ледник, прежде чем навеки отступить дальше на север, другие заострил свистящий ветер. С высоты птичьего полета побережье напоминало россыпь колотой щебенки вперемешку с галькой, будто некий великан взял по горсти того и другого, швырнул под ноги и в беспорядке разровнял.
Созерцание заснеженных пейзажей навевало всякие разные думы, в основном далекие от приятных. Еще бы — вон у японцев сады камней на задних двориках, и то умудряются по полдня медитировать, а предо мной раскинулось целая каменная равнина — поди попробуй очистить голову от всякой ереси.
Лира.
Правильно ли поступил, послав спутницу лесом и, по сути, променяв на ту, кто без выкрутасов согреет моего изрядно околевшего на морозе младшего приятеля? Не скажут ли потом, что променял товарища на влагалище? Но что я вообще знаю о Линн, кроме пары мутных фактов из не менее мутной биографии? Да, девушка верна мне, но это не преданность старого друга, а слепой фанатизм, причем основанный на очевидном заблуждении.
Сейчас валькирия считает меня Избранным, но что если природа колдовских сил не имеет ничего общего с замыслом Тенеды и Марзала? Как поступит закаленная в боях солдатка, когда узнает правду? Думаю, никакая магия не удержит мою дурную головушку на плечах, так зачем жалеть о том, что сбросил с возу бомбу замедленного действия — непредсказуемую и крайне опасную?
И пусть мы прошли через огонь и воду (а точнее через плен, пытки и чертей), но никакие злоключения, никакая добрая (или не очень) память не вернут наши отношения в былое русло. Встретились врагами и разбежались врагами, а недолгий и непрочный союз — всего лишь результат недопонимания.
Ну да и хрен с ней, все равно никакого проку нет. Из всех передряг ее вытаскивал я, а в благодарность получал одни замечания: это не так, то не эдак… Тут уж простая и понятная сделка с Танбад выглядела куда более предпочтительным вариантом, чем споры с поехавшей сектанткой.
От размышлений о делах насущных как по щелчку переключился на тяготы родного
