Разгильдяй - Сергей Николаевич Чехин
Помня заветы самого дружелюбного иномирца, я поднял руки и улыбнулся, намекая на добрые намерения. Однако скачущий во главе отряда кряжистый детина выхватил дротик и швырнул мне под ноги.
— Стой где стоишь, марзалово отродье! — прорычал великан, сверкая глубоко посаженными глазами из-под выпирающих карнизов надбровных дуг.
Всадники выстроились перед нами дугой на расстоянии броска. Кожа незнакомцев просолилась и задубела от ледяных морских ветров и сделалась похожей на пергамент, карие глаза сурово блестели из-под косматых бровей, приплюснутые ноздри часто трепетали. Темные пряди собраны в тугие узлы на затылках, на тяжелых челюстях ни щетинки. И бритвы тут ни при чем: как вскоре выяснилось, волосы у эйнов растут только на головах.
— Никакие мы не отродья, — возразил я, стараясь не повышать голос и говорить внятно и учтиво.
— Вы явились из Долины Мертвецов! — громыхнул бугай. — Оттуда еще никто не возвращался!
— Все бывает в первый раз…
Воины зарычали и вскинули дротики.
— Спокойствие, только спокойствие, — я вел переговоры с той же мягкой настойчивостью, понимая, что если бы нас хотели убить, то еще на подходе нашпиговали бы копьями. — Эти ваши марзальцы боятся целебной магии, вот я их и отогнал.
Вожак чуть изменился в лице: морщины на посеченном шрамами лбу разгладились, дыхание выровнялось, а звериная ярость ушла из взгляда. Если прежде амбал напоминал гопника перед дракой, то теперь — рассерженного отца, чье ненаглядное чадо где-то шастало всю ночь.
— Так ты, стало быть, лекарь? — с недоверием прогудел он.
Я свел большой и указательный пальцы и посмотрел на собеседника через щелочку.
— Докажи! Или убирайтесь восвояси, бесы!
— Да легко. Кого подлечить?
Эйны опасливо переглянулись. И трусить перед своими зазорно, но и испытывать на себе непонятную магию не очень-то хочется. Дикари постарше остались в седлах, спешился самый молодой и на ходу снял куртку.
— Вот. — Указал на гноящийся нарыв. — Каракатица цапнула. Уже месяц не заживает.
Я поднес обломок к синюшно-бурой шишке размером с грецкий орех, увенчанной косматой гнойной шапкой, и проворчал:
— Не болей.
Золотое свечение окутало кожу и исчезло вместе с раной.
— Хм… — Старший потер подбородок. — Похоже, не брешешь. Но я тебе все равно не верю. Пусть шаман решает, как с вами быть. Дайте им лошадей!
В седле я держаться умел — пару раз ездил на конные экскурсии. К тому же, нам выдали самых смирных кобылок, которые послушно плелись в окружении конвоиров.
— Шаманы у эйнов главные, — тихо сказала Лира. — Они все решают. Поэтому не оплошай, иначе топать придется на своих двоих. И то если повезет… А сделаешь все правильно — получим не только лодку, но и ватагу ушкуйников.
Слово показалось смутно знакомым, но решил уточнить:
— Кого-кого?
— Речных пиратов. Раньше они держали в страхе всю Саммерен. Лишь век назад их разбили королевские гвардейцы и колдуны Совета и отогнали на побережье. Эйны — отличное подкрепление для Борбо, но они живут разобщенными племенами. Всех под один стяг не загонишь.
— И как же мне впечатлить шамана?
— Не дерзи, не шути, не бахвалься, много не болтай и самое главное — не тупи.
Я закатил глаза и выдохнул:
— Миссия невыполнима.
— А ты постарайся! Берись за любую работу, напирай на лекарскую силу, про иное колдовство молчи. Иначе погонят воевать с соседями.
— Ладно. На месте разберемся.
* * *
В стойбище пахло солью и вяленой рыбой. У яранг стояли огромные чаны, женщины выпаривали в них морскую воду. Детвора тоже не сновала без дела: чинила сети, кормила скотину, убирала навоз. Мужчины на длинных плоскодонках рыбачили или били заплывающих в реку морских зверей. Видел, как гарпунщики втащили на борт нечто, напоминающее моржа со скрученным как у нарвала рогом.
Жилище шамана заметил сразу — его ни с чем не спутаешь. Огромное, шкуры украшены затейливыми рисунками, похожими на наскальную живопись. Всяческая животина, домашняя и дикая, сцены жертвоприношений, битв и… э-э-э… зачатий? Последних нарисовали довольно много. Не Камасутра, конечно, но все равно забавно.
У входа дежурили два воина с длинными копьями и овальными кожаными щитами с замысловатыми орнаментами. Провожатый велел доложить о нас шаману, и один тут же скрылся за пологом. Ждать пришлось недолго.
— Танбад приглашает гостей! — рявкнул мужчина и ударил копьем оземь.
Мы вошли. Внутри яранга делилась на две «комнаты» ширмой из нанизанных на золотые цепочки костяными фигурками. Звери, птицы, воины в доспехах и обнаженные женщины слегка покачивались, не давая разглядеть, что скрыто за ними.
Рядом со входом в золотой жаровне горели дрова. Пахло мятой, корицей и чем-то пряным, незнакомым. А неплохо так шаман устроился.
— Сюда, — из-за ширмы раздался певучий женский голос. Наверное, наложницы или рабыни.
Кости тревожно застучали. Я увидел вторую жаровню из благородного металла, а вокруг россыпь богато расшитых подушек. На одной в позе лотоса сидела женщина лет тридцати — стройная, с сильными руками и длинными крепкими ногами. Очевидно, она не с рождения купалась в роскоши, а прежде много ходила, сидела на веслах и метала дротики не хуже мужчин.
Упругую грудь стягивала алая лента, на поясе висела золотая цепь с парой треугольных шкурок, прикрывающих самое интересное. На запястьях и лодыжках — меховые ремешки, на голове — шапка с волчьими ушами и хвостом — вот и весь наряд. Узкое бронзовое лицо показалось мне довольно красивым, отчасти из-за густо подведенных красной тушью век. Темные, чуть курчавые волосы свободно падали на бронзовые плечи.
Женщина белозубо улыбнулась и поставила на огонь золотой чайник, похожий на лампу с джинном.
— А где шаман? — спросил я.
— Ты на него смотришь, — спокойно ответила полуобнаженная красавица. — И смотришь без уважения, как волк на течную суку.
Первый диалог — и уже неловкость. Чтобы разрядить обстановку, добавил:
— А-а… Просто думал, что Танбад — мужское имя. Кто ж назовет девочку Танбадой?
Лира наступила мне на ногу, не отводя взгляда от жаровни.
— Присаживайтесь. — Кажется, хозяйка ничуть не рассердилась, либо умело скрывала гнев. — Говорят, вы вернулись из Долины Мертвецов. Как вы там оказались?
— Нас пленил враг. — Спутница решила говорить сама, пока я снова чего-нибудь не ляпнул. — Нам удалось сбежать.
Шаманка взяла три пиалы и стала сыпать в них порошки.
