Стать тенью для зла (СИ) - Силаев Денис
"Пересвет" Ухтомского, действительно начал стрельбу первым, и вел ее достаточно интенсивно. Затем рявкнули орудия "Севастополя" и "Полтавы".
- Павел Петрович, велите задробить стрельбу остальным кораблям, они сейчас будут мешать своими всплесками корректировке!
Вот-же.. Непонятно, то ли я приказал, то ли предложил. Вроде как командир я, но прозвучало вроде как попросил. Вот и что сейчас делать, если Ухтомский продолжит? Подрыв моего авторитета получится. Скандал устраивать? Выговаривать младшему флагману? Эх, сидеть бы сейчас над картой бухты, и прикидывать, куда выводить подводные лодки, что просил прислать из Владивостока. Поперепирался бы с Евгением Ивановичем, глядишь, что-то и продавил бы.
Наместника, похоже, происходящее в штабе забавляло больше, чем то, что происходило за окном. Японские снаряды начали падать все чаще и все кучнее, вот пара легла практически впритык к "Ретвизану".
-Идзити, я смотрю, дело спорится?
Опять эта японская вишня. Ну да, где-то рядом ошиваются, как могло без них такое обойтись... Собеседника Идзити опять не слышно, наверное далеко где-то летает и тетка его не может перевести.
Глава 14
Крейсер "Ниссин", 2 апреля 1904 года.
-Снова промазали, Исороку. Б..ть, теперь вы дали... э-э... Двести три правее и двести одиннадцать ближе.
Голос, шедший из уха, так возмущался, будто собирался увидеть, как мы будем попадать по русским каждым снарядом, или, на худой конец, каждым залпом. Хотя, наверное, ему было действительно неприятно видеть столь очевидные ошибки. Исороку и сам понимал их причину. С дозорных корабликов, находившихся в шести милях от стоянки русских, наверняка видно не особо хорошо, и даже в морской бинокль с лучшей оптикой точно разглядеть, не долетел снаряд два кабельтова или четыре - практически невозможно. Обидно. Как там его инструктировали? Острым грифелем надавим вот на эту потертость в виде правильного кружка с левого верхнего края дощечки для расчетов...
-Принимающий! - требовательный окрик уоррент-офицера Йокоямы опять запросил углы.
-Четыре пять семь! Четыре два два!
Дерьмо демона! Судя по всему, главный артиллерист не разглядел перелет (вернее, ему не сообщили корректировщики), и, насколько понимал Исороку, принял поправку только относительно хода "Ниссина", медленно подползающего ближе. Бьем туда-же. Ага, вот, ДРУЗЬЯ дали обещанное. Посмотрим, что там...
Порт-Артур, 2 апреля 1904 года.
Дело, похоже, несерьезное. По докладам с Ляотешаня, в этот раз японцы подтянули только два "гарибальдийца", которые, аккуратно подойдя к берегу, начали, можно сказать, деликатно постреливать по гавани. Честное слово, Вильгельм Карлович в этот момент внезапно осознал, что японский командующий, скорее всего, как ни странно это будет звучать, трус. Какого хрена хлопать прутиком, если можно врезать дубиной, не опасаясь ответного удара от кучки потрёпанных кораблей, пребывающих в значительном меньшинстве? Но почему-то опять, вместо удара кулаком, Того бьет даже не ладонью, а парой пальчиков. А это опасно, пальчики можно и сломать.
Дело в том, что основа меткого артиллерийского огня - знание точной дистанции до противника. И с этим у русских артиллеристов все было лучше, чем у японцев. Высота Ляотешаня позволяла определять дистанцию до противника с помощью базы параллакса не в девять футов, как на установленных на кораблях дальномерах системы Барра и Струда, а используя всю высоту горы над уровнем моря, то есть целых 162 метра. Там еще и четыре шестидюймовки с подраненных броненосцев должны стоять, если в их сектор стрельбы япошки заберутся, то еще лучше получится.
Ага, вот видимо и искровые помехи наших радиостанций сказываются, уже второй раз японцы не вносят поправки. Наши, кажется, уже добились накрытия. Но проклятый голос кого-то из японской вишни явно старается переменить ситуацию.
-Ну, не впечатляет. Так они до вечера будут свои снаряды сеять. Да, видимо придется открыть ему доступ с птички. Нет конечно, не под админку. Да как я им канал восстановлю? А, понял. Ретранслятор повесить, точно. Тогда дайте еще птичку. А как я пойму, где этот "Такасаго"? Две наклонные трубы, врубился. Вот я бака, можно же было сигнал обнаружить. Хорошо, работаю.
Крейсер "Ниссин", 2 апреля 1904 года.
Любой, кто заглянул бы сейчас из-за плеча курсанта Исороку, не понял бы, почему с такой злостью тот смотрит на дощечку с разложенными на ней листочками для расчетов. Все хорошо, сейчас выбранная цель - русский броненосец "Ретвизан", находится под постоянным накрытием, и попадание в него - просто вопрос времени. Ну нервничает азартный юноша, просто ему же хочется прямо вот сейчас выиграть эту войну, никак не меньше. А "Ретвизан" сейчас никуда не денется, корабль на ремонте, с борта, судя по донесениям разведчиков, приделан кессон, и начать маневрировать броненосец не может.
Но вот если бы посторонний наблюдатель посмотрел бы на эту дощечку глазами курсанта Такано, то его взору открылась бы совершенно другая картина. Вид на русскую гавань с высоты птичьего полета, настолько чистый и насыщенный, что казалось, в дощечке просто открылось окно, вот даже, кажется, свежим ветерком потянуло в воняющее сгоревшим порохом нутро орудийной башни. ДРУЗЬЯ что-то говорили ему про поляризацию света и контактных линз, он не все понял, но сейчас это и не важно. Гавань была разбита на квадратики нереально четкими и яркими линиями, и, если наблюдатель прикинет расстояние, то поймет, что каждый квадратик имеет в поперечнике один кабельтов. Картинка слегка смещалась, как объяснили друзья, аппаратик, передающий картинку всегда находился на одной линии между "Ниссином" и выбранной целью, соответственно, на водной глади менялась и сетка. Вот встала новая кучка столбов от падений снарядов, и тут-же умное устройство начертило красным эллипс рассеивания, после чего автоматически высветило поправки до выделенного красным же цветом "Ретвизана". Выбежать бы сейчас из башни, прибежать в артиллерийский пост, сунуть под нос лейтенант-коммандеру Сугаваре планшет... Но нет. Не увидит лейтенант-коммандер ничего кроме исчирканной грифелем доски. Снимет с должности и отправит в лазарет съехавшего с катушек в первом-же бою гардемарина. Потому что поляризация и нанороботы. Потому что Тайна.
Что это? Циферблаты скакнули, выдав какие-то странные углы. Прикинув, Исороку понял. Крейсер поворачивал. Да, русские тоже, оказывается, умеют в этот самый перекидной огонь, и пора менять курс, потому что столбы от снарядов вставали все ближе и ближе к "Ниссину". Надо решаться...
Потом все произошло практически одновременно. Удар по кораблю (хотя Исороку ждал просто близких падений), разрыв где-то в районе кормы, отдавший в ноги и ту часть тела, которой Исороку сидел на тумбе. Небольшое движение к командиру башни, и тот, разворачивающий колпак на корму, чтобы оценить повреждения, вдруг почувствовав какое-то покалывание в бедре, теряет свет перед глазами и неуклюже падает со своего места.
-Принимаю командование! Ты и ты - доставьте уоррент-офицера в лазарет. Двадцать секунд до окончания перезарядки! - это уже напоминание экипажу башни, что все продолжается.
Новые значения циферблата - побоку. Доворачиваем орудия левее и ближе. Огонь! Два одиноких столбика встают вплотную к русскому кораблю. А остальное?! Понятно. На повороте стрелять по точечной цели трудно, поэтому корабли перенесли огонь на город. И сейчас один он, Исороку Такано, ведет огонь по "Ретвизану". Еще один залп, еще. Есть! Видно, как у кормового мостика русского броненосца вспухло облачко разрыва, по воде рубанул град обломков. "Ниссин" продолжает доворачивать, и сейчас на пути эллипса рассеивания окажется другой русский корабль, похожий на канонерку. Огонь!
