Проклятый Лекарь. Том 4 - Виктор Молотов

Ценное качество.

Костик влетел в палату как ураган, размахивая папкой со снимками, словно это был победный штандарт.

— Вот! Вот ваши снимки! Теперь смотрите и убедитесь! — он с грохотом шлёпнул папку на столик у окна, вытащил чёрные глянцевые листы и начал почти яростно тыкать в них пальцем. — Смотрите сюда! Правая височная доля, медиобазальные отделы! Классический абсцесс мозга!

Я взял снимок и поднёс его к окну. Дневной свет проходил через плёнку, делая изображение идеально чётким.

Действительно, картина выглядела как образцово-показательный абсцесс. Кольцевидное образование размером около полутора сантиметров с ярким накоплением контрастного вещества по периферии.

— Видите? — Костик водил пальцем по снимку, его голос дрожал от смеси паники и торжества правоты. — Кольцевидное усиление сигнала — это капсула абсцесса! Зона перифокального отёка вокруг — это реакция мозговой ткани! Гипоинтенсивный, тёмный центр — это гнойное содержимое!

Он достал вчерашние снимки для сравнения.

— И смотрите — вчера диаметр был двенадцать миллиметров, сегодня уже четырнадцать! Я специально повторил снимки утром! Абсцесс растёт! Он растёт, Святослав! Нужно срочно дренировать, пока он не прорвался в желудочки мозга! Это будет катастрофа! — на повышенных тонах закончил он.

Я молча изучал снимки. Да, похоже на абсцесс. Очень похоже. Любой студент третьего курса, не задумываясь, поставил бы такой диагноз и побежал бы звать нейрохирурга.

Но что-то меня смущало. Какая-то деталь, почти невидимая, выбивалась из этой идеальной, классической картины. Как фальшивая нота в безупречной симфонии.

— Дайте лупу, — попросил я.

— Зачем вам лупа? — удивился Костик. — Тут и без увеличения всё прекрасно видно! Время уходит!

— Лупу, Костик. Немедленно.

— Сестра! — крикнул он через плечо. — Принесите увеличительное стекло из процедурного кабинета!

Девушка принесла большую лупу в тяжёлой металлической оправе — такими обычно рассматривают мелкие детали на коже.

Я навёл её на самый центр кольцевидного образования и начал внимательно, миллиметр за миллиметром изучать изображение.

Что-то здесь не так.

Я медленно водил лупой по снимку. Абсцесс, гнойник должен иметь однородное содержимое в центре. Мутную, серую массу. А тут…

В самом центре тёмного «кольца», почти неразличимая без увеличения, находилась крошечная, ослепительно-яркая точка. Не просто уплотнение ткани или артефакт съёмки.

Чёткая, структурированная точка размером меньше миллиметра. На снимке она выглядела как одинокая белая песчинка на чёрном бархате.

Я присмотрелся внимательнее.

Это же… Погоди-ка…

Сколекс!

Головка паразита! Вот почему некромантское зрение не могло его нормально разглядеть — он был живым! Живым, как и его носитель, и моя сила, настроенная на смерть, просто проходила сквозь него, видя лишь последствия его жизнедеятельности!

Я отложил лупу и повернулся к Костику, который нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

— Это не абсцесс, Костик.

— ЧТО⁈ — он чуть не подпрыгнул. — Да вы посмотрите! Это же классическая картина! Из учебника! Любой студент-медик скажет! Любой профессор подтвердит!

— А это ты видишь? — я ткнул пальцем точно в центр образования. — Вот эту точку?

Костик наклонился над снимком, прищурился.

— Ну… вижу. Какая-то белая крупинка. Наверное, артефакт съёмки? Или кальцинат?

— Это называется «симптом дырки с точкой», — терпеливо объяснил я, слова профессора Зильберштейна из учебника. — Патогномоничный, то есть стопроцентно специфичный признак нейроцистицеркоза.

— Нейро… чего? — Костик моргнул, его мозг явно не был готов к такому повороту.

— Нейроцистицеркоза. Это не гной, Костик. Это циста, пузырь с личинкой свиного цепня внутри. А та самая белая точка, которую ты принял за артефакт — это сколекс, головка паразита с крючьями, которыми он цепляется за мозговую ткань. Она видна не всегда, только если личинка расположена определённым образом. Но если она видна — диагноз однозначный.

Я смотрел на его ошеломлённое лицо. Вот он, момент истины.

Момент, когда интуиция, подкреплённая забытыми знаниями, побеждает слепое следование протоколам.

Он видел абсцесс. А я увидел червя. И в этом была вся разница между хорошим врачом и… мной.

В палате воцарилась мёртвая тишина. Слышно было только хриплое дыхание Выборгова и монотонное капанье воды из неплотно закрытого крана в углу.

Костик открывал и закрывал рот, как карп, выброшенный на берег. Медсестра выронила катетер, который со звоном упал на кафельный пол. Даже Анна, стоявшая у двери, ахнула, прижав ладонь ко рту.

— Свиной… цепень? — наконец выдавил из себя Костик. — В МОЗГУ⁈

— Точнее, его личиночная стадия — цистицерк, — поправил я. — Финна свиного цепня, если использовать правильную медицинскую терминологию.

— Но… но как? — медсестра подняла катетер дрожащими руками. — Как глист мог попасть в голову?

— Классический путь заражения, — я перешёл в режим лектора, мой голос стал ровным и отстранённым. — Пациент съел плохо прожаренную свинину, заражённую яйцами паразита. Или немытые овощи, удобренные свиным навозом. Яйца попали в желудок, кислота растворила их оболочку, и из них вылупились онкосферы — микроскопические личинки с крючьями. Они пробурили стенку кишечника, попали в кровоток и разнеслись по всему организму. Большинство погибло, но одна, самая удачливая, добралась до мозга и засела в височной доле.

— И сколько она там сидела? — спросила Анна, её голос был едва слышен.

— Судя по размеру кисты и степени кальцификации её стенки — года два-три, может, даже больше. Она могла сидеть там всю жизнь, не вызывая никаких симптомов. Но что-то спровоцировало воспаление. Что-то нарушило хрупкий баланс. Возможно…

Я повернулся к Костику.

— Ты назначал ему антибиотики? — уточнил я.

— Да, цефтриаксон и метронидазол… — он побледнел, начиная понимать. — Это… это из-за антибиотиков?

— Вероятно. Антибиотики не действуют на самого паразита, но могут вызвать гибель микроорганизмов вокруг кисты. Это провоцирует мощную воспалительную реакцию. Отёк усилился, внутричерепное давление резко выросло — отсюда и все симптомы.

Я смотрел на их шокированные лица.

Вот она, ирония медицины. Иногда самое правильное, самое логичное лечение, основанное на неверном диагнозе, становится смертельнее самой болезни.

И только способность увидеть то, что скрыто от других, может спасти. Способность увидеть маленькую белую точку.

Я отошёл от койки, чувствуя то приятное удовлетворение, которое испытывает часовщик, нашедший поломку в сложном механизме.

Диагноз был поставлен. Теперь оставалось лишь назначить правильное лечение.

— Итак, план действий. Первое — немедленно отменить все антибиотики. Они только ухудшают ситуацию, подливая масла в огонь воспаления, — начал я.

— Но… — начал было Костик,